Монстр лазейку найдет!
Шрифт:
Мелоди покачала головой. Она ничего не поняла.
– Ну, свернули семейный бизнес, – сказала Глория.
– Какой бизнес? – спросила Мелоди.
Мать изобразила пальцами ножницы в сторону Бо.
«Ох ты!»
Глория вздохнула.
– Через год мы об этом пожалели.
– И мы решили взять приемного ребенка! – сказал Бо, хлопнув в ладоши. – Теперь благодаря тебе у нас две идеальные дочери.
Мелоди понимала, что Бо не кривит душой. Она никогда не сомневалась в том, что ее любят – ей просто не нравилось, что ей лгут.
– Это было просто чудо! – начала Глория с ностальгической улыбкой. – Мы обратились в агентство
– Ты же вроде говорила, что вы обратились в «Small World»?
– Ну да, – сказала Глория. – Я так поняла, что нас перенаправили. И мы подписали все бумаги и на следующий же день забрали тебя домой.
– А про мою мать вам вообще ничего не говорили? Например, насчет ее голоса, или насчет перьев, или про ее имя?
– Нет, ничего. Только то, что она дала тебе имя Мелоди, – сказал Бо. – Наверное, если бы мы были понастойчивее, то могли бы узнать и больше, но мы были так счастливы, что ты у нас есть, и нам не хотелось делать ничего, что могло бы заставить ее передумать. А потом, ведь с этого момента ты была наша! И откуда ты взялась – значения не имело.
«Для вас – не имело…»
– Так, значит, вся история про то, как меня хотели назвать «Мелани», но у мамы был насморк, и медсестре послышалось «Мелоди»… вы это все выдумали?
– Да, – Глория шмыгнула носом. – Только не мы, а твоя сестра. Она постоянно дразнила тебя этой дурацкой историей. Мы тебе никогда не говорили, что это правда.
Мелоди наконец решилась поднять глаза. Родители смотрели на нее. Они выглядели такими беззащитными… В расширенных глазах застыло ожидание, как у обвиняемых перед вынесением приговора.
– А почему вы мне раньше ничего не сказали?
Ну, дальше разговор развивался как по сценарию телесериала о приемных детях. Они давно хотели ей сказать, но никак не могли выбрать время. Они ее любят точно так же, как и Кандис. Если бы можно было начать все заново, они поступили бы точно так же. Они не станут ей мешать разыскивать ее настоящих родителей, вот только агентство «Ахелой» закрылось через неделю после удочерения Мелоди, так что они даже не знают, с чего начать…
«А как насчет того факта, что люди делают все, о чем я ни попрошу? Или того, что «модные» перышки сыплются на меня всю неделю? Или того, что я, возможно, ЛОТС?»
Мелоди встала. Гнев у нее иссяк, и она ощущала внутри себя одну только пустоту. Что толку в ответах, если они вызывают только новые вопросы?
– Мне надо подышать свежим воздухом.
– Милая, но нельзя же уходить каждый раз, как…
– Да я не ухожу. В смысле, я ухожу, но я в порядке, – ответила Мелоди. И она не кривила душой. – Все в порядке. Мне просто хочется пройтись. Я скоро вернусь.
Родители встали и обняли ее. И на этот раз она обняла их в ответ.
Ночь, как назло, выдалась теплая. Пощечина ледяного ветра, возможно, помогла бы ей собрать растрепанные мысли, но…
«Обожемой!»
Из дома Джексона выходила какая-то женщина.
«Они вернулись!»
Мелоди перебежала Рэдклиф-вэй.
– Госпожа Дж.? – громким шепотом окликнула она.
Женщина ускорила шаг.
– Госпожа Дж.! – окликнула
Женщина удалялась.
– Стойте! – приказала Мелоди. Но, в отличие от всех остальных, удаляющаяся фигура не повиновалась. И исчезла прежде, чем Мелоди успела ее догнать.
Глава 16
Орегон-Сити
Если бы Фрэнки попросили описать, как выглядит концертное исполнение «Poker Face» Леди Гаги, она бы сказала: «Смутное и мрачное, с приступами головокружения». Вот точно такое настроение у нее сейчас и было.
Глядя в окно поезда, снова и снова прокручивая эту песню на своем айфоне, Фрэнки одновременно снова и снова прокручивала в голове свое решение встретиться с Бреттом. А что, если родители узнают? А что, если это ловушка? А что, если там ее будет ждать Бекка со шлангом, полным лосьона для удаления макияжа? А что, если Бретт не приедет? А что, если приедет? А что, если он докажет свою невиновность, и она в него снова влюбится? И что тогда? Тайная связь между ЛОТСом и нормалом? Только этого ей не хватало!
Очевидно, ничего хорошего из этого не выйдет. Фрэнки поняла это в ту же минуту, как согласилась на субботнее рандеву. И все же любопытство взяло верх. Не говоря уже о том, что она нашла колготки и свитер с высоким горлом, которые идеально подходили к ее клетчатой мини-юбке, а она была совсем не против, чтобы ею восхищались, – пусть даже этот человек ей совершенно безразличен. Кстати, и ее прическа – волосы зачесаны с боков и сколоты на затылке, – смотрелась вы-вы-высоковольтненько!
Но постой! А как же Билли? Не забывай о Билли! Прекрасный, как фотомодель, прикольный, как Диснейленд, бескорыстно преданный – ее друг-ЛОТС, конечно, мегаваттный поклонник, и к тому же он ведет ее на концерт Леди Гаги! Вдобавок, у него нет психованной бывшей девушки. Билли гораздо лучше Бретта… Но постой! Сперва она бросила Ди Джея ради Бретта. Теперь получается, что она бросает Бретта ради Билли… Это что же получается – она меняет парней как перчатки? Она одна из тех девушек, которым просто нравится быть влюбленными, все равно в кого? Как Дрю Бэрримор? Может, Фрэнки вообще не способна на подлинное чувство? Ну, тогда уж лучше влюбляться в ЛОТСов. Все, решено. Она остается с Билли.
Фрэнки сделала звук погромче и снова запустила «Poker Face». Зажмурившись, она представляла себя на концерте. Как она подпевает вместе с Билли. Как хохочет, когда Билли всех заводит и целый ряд начинает танцевать. Как чувствует себя гордой принцессой каждый раз, как на него с завистью смотрит другая девушка. Да, конечно, мама права: Билли лучше во всех отношениях. И чем быстрей она порвет с Бреттом, тем скорее она сможет посвятить все свои силы освобождению ЛОТСов! Приняв решение, Фрэнки откинулась на кремовую спинку сиденья, наслаждаясь поездкой в Город Прощания.
– «Орегон-Сити!» – объявил кондуктор.
Поезд замедлил ход и остановился. Этой станции, конечно, недоставало романтичности, скажем, Лионского вокзала в Париже, где модерн соседствует с традиционной архитектурой Старого Света. Для начала, тут не было крытых платформ. Ни тебе полированных мраморных полов, ни цветочниц… Ни рыдающих парочек, торопящихся в последний раз обняться на прощание. Станция представляла собой унылую бетонную глыбу того же цвета, что затянутое облаками небо над головой.