Монстром буду я
Шрифт:
– Как? Уже? – прохрипели в испуге дедки, слегка вгоняя в ступор их сереньких стражников.
– Да, уже, так что будьте добры, соберитесь! У нас на ужин уха, и я очень надеюсь, мы не задохнемся в нашей камере ночью от ваших газовых атак!
Последнюю фразу я говорила только, чтобы отвлечь стражников, хотя те и так на меня странно смотрели, даже сильнее чем обычно. Мы зашли в кухню шумной толпой, где меня обступили бабушки, перепуганные моим длительным отсутствием.
– Ты где была? – выдал наш суровый повар, на этот раз с надетыми
– Платье искала, - с невинным видом ответила ему, - как Вам? Красавица?
Закружилась посреди кухни, только для того чтобы отвлечь внимание толпы от взволнованного шепота стариков.
– Не то слово, - услышала за спиной и резко остановилась.
Маратик смотрел на меня с прищуром, как-то очень нехорошо. На спине выступил холодный пот, это не он ли шел по моим пятам, после моего вероломного смеха? Чувство, что сейчас случится что-то очень плохое, так и застыло в воздухе.
– Тебе бы только бездельничать, - выдал повар недовольно, не замечая, как напряглись все старики и я.
– Что есть, то есть, - согласила с издевкой и только после этого отвернулась от помощника главнокомандующего, как, будто не замечая его тяжелого взгляда.
– Скорей бы поесть, - выдала с улыбкой, как можно более не натянуто.
Есть на самом деле не хотелось, даже для того чтобы серым меньше досталось. Возможно это такой психологичный фактор, но я винила во всем не только Ферера, но и свою толстую задницу, раньше принимаемую у меня за фигуру. Если бы была худой, как эта швабра серая, никто бы не сказал, что я ворую еду при штабе. Не для себя старалась, а они решили, что себе брюхо набивала. Козлы, что есть козлы!
– Держи, внученька, - пробормотала баба Люба с улыбкой, подсовывая мне уху в большой тарелке.
– Вы, - резко выдал Маратик, заставляя вспомнить о том, что он никуда не ушел.
Судя по тому, что меня еще не скрутили, о том, что я была в покоях главнокомандующего, он не знает. Или нет? Ведет он себя больно странно, с ним все время приходится быть на стороже. Поворачиваю к нему свою голову, показывая, что понятия не имею, что он хочет.
– Нашу встречу придётся ускорить, так что пойдемте.
Странная фраза, странная интонация, но главное это возможность достать ключ и планы. Не раздумываю ни секунды, поднимаясь из-за стола, следую за сереньким. В этот раз до его кабинета мы шли быстро, никем не остановленные. Это я сначала думала, что до кабинета, только на нужном этаже он неожиданно открыл другие двери, пропуская меня внутрь первой. Это была спальня, а после увиденного в покоях главнокомандующего я даже испугаться не смогла. В комнате царил полумрак, пока серенький лично не подошел и запалил несколько свечей возле кровати. Огромной такой кровати, с голубыми расшитыми золотом простынями и одеялами. Да у его главнокомандующего было попроще, черное из шёлка, вот об этом поведала помощнику, без зазрения совести садясь на кровать. Как его глазки то заблестели, женское лицо скривилось, но ничего
– У вас, сереньких, не принято ухаживать за женщинами? Вином бы вашим угостил, или что вы там пьете.
Говорила я это с улыбкой, старательно изображая безучастность и надменность. Серенький отвернулся и пошел к камину, где на маленьком столике стояла бутылка с тем винцом, которое я так и не попробовала толком. Он взял его надменно, как будто делая мне огромное одолжение. В тот момент, когда он за ним наклонился, моя рука полыхнула болью. Метка жутко заболела, но в этот раз я не кричала, только зубы сцепила со всей силы на мгновение.
– Сколько времени? – спросила, озираясь по комнате в поисках часов.
– К чему нам считать время? – с иронией произнес Маратик.
Поджала губы, мне не нравилось выражение его лица. Склонила голову на бок, ожидая, когда, наконец, услышу Настасью.
– А бокалы где? – произношу, чтобы отвадить его.
– Из горла брезгуете? – произносит он снова с иронией и пальцем пробивает пробку вовнутрь.
– Ещё как, - слегка бешусь от его надменного тона.
Выхватываю у него бутылку, чтобы не успел ее отпить.
– Бокалы, - напоминаю, про себя отмечая, как приятно ставить этого серенького на место.
Он поворачивается к столу, в углу комнаты, где аккуратной стопкой составлены бокалы.
– Любава! – наконец слышу в голове измученный голос подруги и резко вздыхаю.
– Слава Спасителю! – выговариваю по привычке с облегчением.
Маратик поворачивается ко мне лицом, держа два бокала, и удивленно подняв брови. В этот раз решаю, что слишком опасно не обращать внимания на слова помощника.
– Неси их сюда, - командую ему прохладно.
– Кого нести? – раздаётся удивлённый голос Настасьи в голове.
– Бокалы, - требовательно протягиваю руку, чувствуя раздражение.
С каждым моим требованием его лицо более серело, кажется, он злился все больше и больше. Этот факт отдавал приятной теплотой в сердце, как и тот факт, что бутылка в моих руках осталась не просто так. Бокалы он мне не отдал, поставил на прикроватный столик, а затем резко схватил своими холодными пальцами за подбородок.
– Неужели наш монстр позволял тебе вести себя и говорить так с ним? – обратился он ко мне с плохо скрываемой злостью.
– Ты достала карты? – спрашивает подруга в свою очередь.
– В процессе, - отвечаю для нее, смотря на красивую мордашку серого с пренебрежением.
Понимаю, что фраза звучит странно, так что улыбаюсь холодно и добавляю:
– Ему даже нравилось.
Подтекст был очевиден, но я все равно подмигнула серенькому с фиолетовыми щеками и укусила за палец, дабы руку от меня убрал. Хорошо так укусила, до крови. Да так, что, шипя, отпрыгнул от меня, как от прокажённой. Засмеялась, наливая в бокал вино, нарочито медленно.