Мор мечей
Шрифт:
Тиран, как его порой называли, или просто Граф для ближнего круга, оказался темноволосым красивым мужчиной среднего роста. Умное лицо и элегантный наряд скрадывали ощущение общей грубости, возникавшее из-за черной бороды и нависших тяжелых бровей. Двигался он с большим достоинством. При появлении Жизель он встал и поклонился – как и все присутствовавшие придворные.
– Mi fate honore, – произнес он. – Вы оказываете мне честь.
Со знакомством и церемониями закончили быстро. Девушки устроили танец с рыцарями графа. Жизель отвели мыться и переодеваться.
– Вы – офицер Il cavaliere rosso [3] , -
– Да, – поклонился Кронмир.
– Скажите мне, в самом ли деле он такой образец рыцарства, каким его описывают? Верно ли, что он убил галлейца де Вральи в честном бою?
– Насколько мне известно, да.
– Хотел бы я это видеть! Женщина, которая сейчас называет себя Жизель, говорит, что он может сюда приехать.
– Это возможно.
– Тогда у нас есть надежда, – улыбнулся граф. – Я хвалился, что у меня лучшие рыцари во всей Этруссии. Возможно, так оно и есть. Но что-то подсказывает мне, что против Тьмы рыцари бессильны.
3
Красный Рыцарь (ит.).
Кронмир только развел руками.
– Вот наш магистр, Петрарка, – представил граф. – А это один из моих самых верных рыцарей, сэр Томазо Лупи.
Кронмир поклонился обоим.
– Магистр Петрарка? – уточнил он.
– Да, – кивнул старик.
Кронмир вытащил из-за пазухи чехол со свитком. С поклоном отдал его старику.
– От магистра Гармодия.
Сэр Томазо улыбнулся, когда старик взломал печать.
– Полагаю, вы собираетесь отправиться к краю Тьмы.
Про себя Кронмир выругался.
– И скольким людям это уже известно?
– Возможно, троим, – поморщился Томазо. – Смотрите на танцовщиц. Скажите, что вон та очень хороша. Кстати, это моя жена. Герцогиня очень осторожна. Будет устроено представление, но без большого скопления людей. Вы уедете утром, я провожу вас к холмам. Когда вы захотите, чтобы вас сменили, вас встретят.
– Все настолько плохо? – Кронмир почувствовал себя обнаженным.
– Я доверяю всем жителям этого города. Мы приняли меры предосторожности, потому что об этом попросила герцогиня. Верона – не Веника, патриарха Рума здесь не любят.
Кронмир не стал говорить этому красивому юноше, что, по его опыту, купить можно любого.
Час спустя, когда танцы – великолепные – и музыка – выше всяких похвал – закончились, Кронмира представили беронской знати. Сэр Алессио, сэр Маурицио, сэр Ахилл, сэр Лукка и еще десяток рыцарей и дам. Сэр Томазо познакомил его с Софией ди Кастельбарко, знаменитой красавицей, и Кронмир изобразил, что сражен. Даже играя придворного, он успел заметить, что магистр Петрарка ненадолго вернулся в зал, переглянулся с Лупи и убежал. Кронмир поднялся и попросил прощения. Все взгляды были прикованы к сэру Маурицио и донне Софии, так что его уход прошел незамеченным.
Его отвели в спальню с вышитыми занавесями. Герметист сидел за пологом.
– Я слишком стар для этих игр, – улыбнулся он. – Я уже подготовил
Кронмир поклонился.
– Если это действительно наш враг из Ифрикуа, – продолжил старик, показывая несколько стеклянных фиалов, – полагаю, оно поможет противостоять ему. Я не представляю, сколько продержится заклинание и какие могут быть побочные эффекты. Тут задействован всего лишь принцип подобного к подобному. Точнее, чуждого к чуждому.
Кронмир больше года терпел Аэскепилеса и привык к мучительным объяснениям герметистов.
– Что это, магистр?
– Измельченная умбротская кость. Сама суть немертвых.
Кронмира передернуло.
– Гармодий, Аль-Рашиди и я – мы все думаем одинаково. Мне кажется, что это хороший знак. Пусть это будет мой вклад. Должно подействовать, но у меня не было способа проверить, не погружаясь во Тьму.
– Но вы ее глотали.
– Разумеется. Как и все, кто использует кость. Она безвредна. – Он сморщил нос. – Правда, она плохо пахнет. И запах держится долго, как и вкус.
– Почему?
– Человек, который выжил. Единственный. Он даже не вступал в бой, насколько я его понял. И его не охватила некая герметическая паника, слепой ужас, который уничтожил войско. Он сбежал… один… Остальные… он сказал, что они превратились в демонов или стали сражаться друг с другом. Или просто рухнули замертво. Или прекратили двигаться и застыли на месте.
– Но?
– Никаких «но». Я проверил его, я изучил его кровь. У меня был целый месяц, мессир. Я провел все испытания, которые мог придумать. Ничто не объясняет, почему этот человек, простой ремесленник, ополченец, выжил там, где знакомые мне люди, защищенные созданными мною же амулетами, мгновенно умерли или обратили оружие против своих братьев, отцов, друзей и союзников. До Тьмы всего три дня конного пути. А выжил только один человек.
Кронмир кивнул, обратив внимание, что маг выделил голосом слово «ремесленник».
– Он резчик по кости.
– Именно, – подтвердил Петрарка.
– Что-то в костях немертвых дает возможность сопротивляться, – уточнил Кронмир.
– Гармодий написал мне о том же. Теперь я почти уверен.
Кронмир почувствовал, как забилось сердце, хотя здесь, во дворце, он был в безопасности.
– Магистр, если враг настолько силен, почему он еще не захватил Этруссию? – Он покосился на простую карту, которую магистр приложил к своим заметкам. – Если ваша оценка верна, Тьма начинается всего в нескольких милях от самой богатой и населенной земли… во всем мире. По крайней мере, в известном нам мире.
– Не представляю. Но сэр Томазо – очень начитанный молодой человек со склонностью к той науке, что мы зовем историей… У него есть идея, которая, к моему сожалению, все объясняет.
– И почему враг еще не здесь?
– Потому что ему не нужна Этруссия. Пока.
Кронмир вздрогнул.
На следующее утро они выехали вскоре после рассвета и направились на северо-восток, к предгорьям. Миновали великолепное озеро, спрятавшееся в лесистых холмах, и выбрались на широкую дорогу к Митле.