Мор
Шрифт:
– А ты рискни!
– А я не рисковый!
– Оно и видно…
Мы смотрели друг на друга, как два упёртых барана. Адам, с заметным весельем, я –с всё более плохо сдерживаемой злостью. На миг глаза Адама вспыхнули хитринкой, он качнулся вперёд, и я отшатнулся. Адам довольно заржал, а я чуть не врезал ему в тот момент.
– Ладно! – рявкнул я.
– Ладно, – с бесящей ухмылочкой повторил Адам. Хотелось верить, что соглашался, а не издевался.
– В магазин пойду я.
– В магазин пойдёшь ты.
Издевался. Теперь это точно стало понятно.
– С-сука! –
– Ты не представляешь, какая! – поддакнул Адам.
Я запрокинул голову и шумно выдохнул – пытался успокоиться. И все мои старания Адам пустил насмарку один своим смешком. Я постарался унять эмоции.
– Закажу нам пиццу на вечер.
– С ананасами.
«Заткнись!!!» – захотелось заорать на Адама, но я по-прежнему сдерживался.
– А если будешь вести себя тихо, то и мороженое куплю.
– Клубничное.
«Мор, не убий!»
Я впервые пожалел, что Дар на Адаме не работал. Как бы не не в последний.
– Если я вернусь, и не застану тебя тише воды, ниже травы, я всё мороженое вывалю в окно… Нет! Съем сам! – Адам насупился. Кажется, я нашёл нужный рычаг давления. – Привяжу тебя к батарее и буду поедать его у тебя на глазах: ложку за ложкой, до самого дна.
Адам расстроился и утёр нос.
– Ладно, – проворчал он.
– Ладно, – поддразнил я его точно так же, как он делал сам только что.
Кажется, он заметил. И оценил. Потому что тут же расплылся в самодовольной улыбке и произнёс:
– Моя школа!
Я проверил карманы, – смотри-ка, начинаю привыкать к этому, – с удивлением обнаружил всё на своих местах, махнул на Адама рукой и ушёл. И только когда выскочил на улицу, чертыхнулся, не сдерживая себя. Это просто что-то невероятное! Он выносил мой мозг одним своим существованием! Да, по факту я его похитил. И что теперь, спокойной жизни мне не давать?!
Я достал из кармана пачку сигарет, открыл. Ах, вот она где, пропажа! В пачке лежала всего одна сигарета. Адам как-то умудрился вытащить их все, оставив мне подачку из одной штуки. Добрый ты мой человек! Я мысленно пару раз выкинул Адама из окна за такие проделки и простил. Я вообще добрый. Если меня не злить. А Адам злил!
Я вспомнил его неудавшуюся шалость, когда он резко приблизился ко мне. Нет. Он не хотел меня ударить, как в прошлый раз, когда сломал мне нос. Но, кажется, я испугался именно этого. Что он хотел сделать? Коснуться? Поцеловать? Меня бросило в жар. А если бы я не отшатнулся? Если бы он сделал это?! Что тогда? Мне становилось страшно от одной только мысли об этом.
Допустим, я уже думал о том, что могу касаться Адама, а значит, могу и поцеловать, и заняться с ним сексом. Смешно сказать, но в свои тридцать с небольшим я был девственником. Гормоны проснулись одновременно с Даром, и больше… Больше ничего хорошего в моей жизни не было. Да, я думал об Адаме в этом ключе. Но я ни разу не думал, что это может стать чем-то больше, чем простые размышления.
Разом нахлынули воспоминания: первая влюблённость, первое пробуждение Дара и тот момент, когда я впервые в полной мере ощутил своё одиночество.
Я
В ответ на мысль «нет ничего хорошего» в голове отчётливо представились золотистые локоны, светлый прямой взгляд и лукавая улыбка Адама. Я усмехнулся. Прогнал мои плохие мысли, чертёнок!
Я оглянулся на здание фабрики, и мне показалось, что в одном из окон мелькнула, прячась в тень, светлая макушка.
– Пиццу с ананасами и клубничное мороженое. Будет сделано! – сказал я, и зашагал к забегаловке Амира уже бодрее.
* * *
Возвращаясь обратно к фабрике, я с удивлением обнаружил, что Адам не пытается сбежать, связав между собой постельное бельё и вывесив его из окна, и даже не торчит оттуда сам, оглашая окрестности криками: «Спасите! Помогите! Убивают! Насилуют! Пожар!». Его макушки нигде не было видно, как и тонкой струйки сигаретного дыма. Сначала это меня успокоило, а затем взволновало. Что с ним могло случиться за эти пару минут? Или он опять что-то задумал?
Я отложил коробку с пиццей на пол, поставил сумку с продуктами рядом и вышел из лифта в полной готовности ко всему. Но только не к виду полнейшего безумца, что выскочил мне навстречу. Он схватил меня за грудки, – даже, казалось, приподнял над полом, – приблизился и зашептал:
– Мне нужно на улицу! Выйти отсюда немедленно!!! Мо-ор! – Адам взвыл. Он был бледен больше, чем обычно. Его безумный взгляд переметнулся с моего лица на потолок, стены вокруг, и вернулся ко мне. – Выйти, Мор. Немедленно! – Он отпустил меня, расправил смятую куртку и затараторил: – Я накрутил себя. Один остался. Никого нет, всё закрыто, двери… Двери не открываются, Мор! Я заперт, не смог выйти, дышать тяжело… – Он обхватил моё лицо ладонями, заглянул в глаза жалобным взглядом и попросил: – Пусти меня, Мор! Отпусти, пожалуйста!
Я схватил его за руку и потащил в лифт. Через пару минут мы оказались на крыше. Стоило мне открыть дверь, как Адам тут же выскочил наружу, а выйдя на открытое пространство, остановился. До меня доносилось его шумное дыхание.
– Лучше? – спросил я и еле расслышал тихий ответ:
– Да. Извини.
– Тебе не надо извиняться. – Я медленно приблизился. – Что произошло?
Адам скосил на меня взгляд – уничижительный и полный презрения, – и цокнул языком.
– Я. Я произошёл, Мор. Тебе этого недостаточно?
– Мне тебя более, чем достаточно! Очень много. Слишком много! Тебя бы как-то поменьше, потише да поспокойнее.
Адам повернулся ко мне, расплываясь в широкой улыбке. Ну, хоть от своей беды отвлёкся. Он простучал карманы и спросил:
– Курить есть?
– Ты у меня всё стащил.
– А ты что, новую пачку не взял?
– Взял.
– Курить дай.
Он протянул ко мне руку, я полез за сигаретами, но остановился.
– Погоди-ка, а где те сигареты, что ты у меня спёр? – Адам молчал. – Вот те, что спёр, те и кури.