Морально противоречивый
Шрифт:
Уставшая и озябшая до глубины души, я старалась показать себя с лучшей стороны, хотя уверена, что, наверное, слишком сильно подчеркивала свое счастье. Улыбка на моем лице была натянутой, когда я пыталась убедить его, что моя жизнь идеальна.
Я не видела Марчелло почти десять лет, только Валентино приезжал раз в пару лет или около того. Но на этот раз у Марчелло была веская причина для визита.
Валентино умер.
Я была потрясена, когда узнала, что он покончил с собой. Но не могла испытывать никаких других чувств, кроме жалости, поскольку
Он приезжал раз в несколько лет, чтобы убедиться, что у меня все хорошо, но это всегда было больше похоже на долг, чем на его собственное желание увидеть сестру.
Однако на этот раз Марчелло сумел меня удивить. Он намекнул, что может привезти в гости мою младшую сестру, Венецию.
Я глубоко вздохнула при этой мысли.
Я никогда не встречала Венецию. Я знаю о ней только от Валентино, но даже этого мало.
Забавно, что большинство девочек, выросших здесь, — сироты, которым не к кому обратиться. И хотя мои собственные родители умерли, у меня есть семья там. Просто я им не нужна…
Закончив мыться, я возвращаюсь в комнату, снова надеваю маску и делаю вид, что все в порядке. Любопытство Лины по поводу моего брата тоже не помогает, так как она не может удержаться от вопросов.
С улыбкой на лице я пересказываю все, о чем мы говорили. Я стараюсь не обращать внимания на то, как сжимается мое сердце, когда я думаю о семье, которая у меня есть за стенами Сакре-Кёр. Потому что, в конце концов, есть ли они у меня на самом деле, если я не могу на них рассчитывать?
Проходит время, и в Сакре-Кёр приходит новый священник. Вся личность отца Гуэрра окутана тайной, а слухи о его связи с мафией оказались самым интересным событием в Сакре-Кёр с момента исчезновения Крессиды много лет назад.
Несмотря на его потенциально опасную репутацию, парень нравится всем, включая Лину. Вначале у нее были сомнения, но, видя, как он был добр к ней и Клаудии, она решила отбросить свое предубеждение против него.
Ну, а я все еще в раздумьях.
Он много раз пытался поговорить со мной и пригласить на исповедь, но я каждый раз отказывалась. В этом человеке есть что-то слишком подозрительное. Его взгляд перемещается по комнате, как будто он всех перебирает. Его взгляд больше похож на взгляд хищника, чем на взгляд человека Божьего.
Но хотя инстинкт подсказывает мне не доверять ему, тот факт, что он не был мне внешне неприятен, как другие до него, дает ему право на сомнение. Он может мне не нравиться, но это не значит, что я буду груба.
Все рушится однажды поздним вечером, когда пропадает Клаудия. Мы с Линой отправляемся искать ее по окрестностям, но она словно испарилась.
После поисков повсюду, я возвращаюсь в нашу комнату и обнаруживаю Клаудию, сгорбившуюся на своей кровати, с красными от слез глазами.
— Клаудия? — задыхаюсь я, сразу же направляясь к ней. — Что случилось? — я беру ее на руки и прижимаю к своей груди.
Она безудержно рыдает, и я делаю все возможное, чтобы успокоить ее.
— Кто-то снова
Она мотает головой, еще глубже зарываясь лицом в мою грудь.
Я просто обнимаю ее, позволяя ей плакать, пока ее слезы не высохнут. Но когда она начинает говорить… я чувствую, что весь мой мир пошатнулся.
— Отец Гуэрра, — начинает она, ее голос напряжен, — он трогал… — она прерывается, глубоко сглатывая, прежде чем поднять глаза и посмотреть на меня. — Мама поймала его…
Ее глаза говорят мне все, что мне нужно знать, и причину, по которой Лина еще не вернулась.
Мои руки сжимаются в кулаки при мысли о том, что этот человек поднимал руку на Клаудию. Я просто надеюсь, что Лина тоже в порядке…
Пока я жду Лину, то изо всех сил стараюсь успокоить Клаудию, в очередной раз уверяя ее, что она не сделала ничего плохого.
Через некоторое время Лина медленно открывает дверь и просовывает голову внутрь.
— Лина? — спрашиваю я, нахмурив брови, когда вижу ее бледное лицо и глаза, полные страха.
— Ты можешь выйти на секунду? И принеси мне платье. — я хмурюсь, но подчиняюсь.
Я оставляю Клаудию на кровати и быстро ищу платье. Выходя из комнаты, встречаю зрелище, которое никогда не думала увидеть.
— Что происходит? — спрашиваю я, оглядывая ее окровавленную одежду.
Она ранена?
— Случилось что-то плохое. Что-то ужасное, — она слабо улыбается, но все ее тело дрожит.
— Лина… ты меня пугаешь.
— Клаудия тебе что-нибудь рассказала?
— Нет… она только упомянула, что ты была с отцом Гуэрра, — я не говорю, что поняла, что должно было произойти. Вместо этого я просто жду, что она мне скажет.
— Он прикасался к ней… — ее голос срывается на шепот, когда она ломается, все ее тело сотрясают рыдания.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, затаив дыхание.
— Он трогал ее под одеждой…
— Нет! — моя рука взлетела ко рту. Я представляла, что случилось что-то плохое, но я бы подумала, что отец Гуэрра ударил ее или наказал… но не это. — Где он? Что случилось? — продолжаю я, мой разум уже работает над планом. Эта мразь должна заплатить за это.
— Я… я убила его, — говорит Лина тоненьким голосом, и мне приходится замереть.
— Ты шутишь, — я смотрю на нее в поисках любого признака того, что это шутка. Но это не так.
— Нет… Я действительно убила его. Я не хотела этого, но… — она начинает рассказывать мне все подробности, а я внимательно слушаю. Она в шоке, поэтому я знаю, что должна быть осторожна. Тем не менее, я никогда не ожидала такого от Лины. Она ударила отца Гуэрра в целях самообороны, и нож, который та использовала, заставил его истечь кровью и умереть. В шоковом состоянии она попыталась спрятать тело, положив его в кабинку для исповеди. Чем больше она говорит, тем больше я содрогаюсь, думая о том, как близко к сердцу все это было: и для нее, и для Клаудии. Но горжусь тем, что она защитила себя и свою дочь.