Морана и Тень. Плетущая

Арден Лия

– Это перешло все границы! – рявкнул Яреш, бросив Ену на пол.

Она стыдливо сжалась, теперь осознав, как всё выглядело. Проходящие мимо помощницы и кормилицы застывали, боясь шевельнуться. Ена впервые видела князя Яреша настолько разгневанным, в глазах собрались слёзы, она разевала рот, надеясь подобрать объяснение, но, как и всегда, могла выдать лишь туманное:

«Я должна была».

«Что-то странное, очень странное».

«Плетение подсказало».

Ена сжалась на коленях, не сумев выдавить и слова. Она покорно застыла, ожидая удара, пинка сапогом или ещё хуже, что князь дотащит её до ворот и наконец

вышвырнет вон. Тело затряслось от крупной дрожи, зубы застучали. Князь возвышался над ней могучей горой, сжимал и разжимал кулаки. Она ему не родная, убьёт – никто и слова не скажет.

– Наказать, чтоб ходить не могла, – резко приказал князь кому-то. – И с глаз моих её уберите! Зоран, верни кубок.

Ена в ужасе вскочила и бросилась к Зорану, который развернулся, намереваясь выполнить наказ отца. Девочка повалила мальчика на пол. Князь выругался, кто-то из дворни [4] вскрикнул.

4

Дворовые люди, дворня – прислуга, живущая при дворе.

– Нельзя трогать, – в ужасе прошептала Ена Зорану на ухо. – Не трогай его. Не трогай.

Большего сказать не успела, девочку за ногу стащили с княжича, который ошарашенно глядел на Ену как на умалишённую. Он наверняка ударился, когда она повалила его. Она не хотела, просто не рассчитала, что они потеряют равновесие. Она не хотела причинять ему боль или пугать, но должна была предупредить.

– Найди кубок, Зоран, и проследи за её наказанием! – велел князь.

Ефта попыталась успокоить мужа, цеплялась за его кафтан, моля простить их глупую дочь. Князь и на жену руки не поднял, но перевернул один из ближайших столов в приступе гнева, оттолкнул Ефту от себя и ушёл к гостям извиняться и успокаивать.

Ену тошнило от страха, она повисла на руках двух дружинников, обмякла, не способная сопротивляться. Княгиню увели подальше, чтобы не кричала и не выла, а Ену передали няням. Как и приказал князь, её уложили на скамью и начали лупить розгами по ногам и ягодицам. Ена ахнула от первых болезненных ударов, знала, что няни сдерживаются, жалеют, понимая, что впервые её так наказывают, и всё равно каждое новое прикосновение прута было больнее предыдущего.

Спустя время в комнату тихо зашёл Зоран и замер у выхода. Ена молчаливо рыдала, стиснув зубы. Не смела орать, плакать и причитать. Она вообще была тихой, а её молчаливая боль заставляла нянек чувствовать себя неуютно, удары становились всё неувереннее.

Зоран не останавливал наказание, но глядел на Ену со смесью незнакомого смятения. И впервые она ответила ему, гневно сведя брови. Он ведь поверил ей тогда. Прошлой осенью.

Ена всем телом дёрнулась от удара розгой по икре, которая стала влажной от крови.

Менее года назад, в разгар цветения вереска Ена тоже плела, кружево схоже резало пальцы, а узор складывался в уродливое подобие цветка. Она прибежала к Зорану в спальню, сорвала с него одеяло, разбудила, выслушав недовольную ругань от мальчишки. Он кричал на неё, пытаясь вытолкать из комнаты, но Ена отчаянно цеплялась за его рубаху, оставляя царапины ногтями на его руках, и тащила в коридор.

Зоран вздрогнул и растерянно заморгал, когда Ена всхлипнула от очередного удара. Она с укором смотрела на княжича, зная, что он помнил тот день. Тогда же он ей поверил. Почему не верил сейчас?

Ена сама не знала, что видит в узорах. Не понимала причин и не предвидела будущего, поэтому и не могла объяснить. Однако она доверяла предчувствию, а далее действовала по ощущениям, потому что в тот раз, когда Ена не вняла предупреждению, погибли её настоящие родители.

Прошлой осенью в глазах Зорана

стояли слёзы. Теперь же плакала Ена, с разочарованием глядя на княжича. За время их безмолвного противостояния девочка успела получить розгой ещё пять раз.

– Хватит, – тихо приказал княжич, няни со вздохами облегчения отодвинулись.

Он хотел что-то добавить, но Ена сама сползла со скамьи, хлюпая носом, и, покачиваясь, рванула к выходу. Зоран попытался её остановить, но она оттолкнула мальчика плечом и выскочила в коридор. Ноги дрожали, босые ступни оставляли кровавые следы, но Ена добралась до своей спальни и там спряталась в знакомом углу.

Хоть няни и лечец [5] наведались, чтобы обработать ссадины, но оставленные раны нестерпимо жгло, а синяки ныли. Только спустя сутки Ена начала ходить, и той же ночью, пока никто не видел, она выбралась во двор, чтобы проверить, куда упал кубок. Сама она не знала, какие подсказки искала, но надеялась понять, правильно ли поступила, испортив князю вечер. Ена не нашла даже осколков разбитой слюды, зато, глянув на юг, увидела знакомый высокий дуб за палисадом. Нечто странное в нём было, и девочка забралась по лестнице повыше. Лунного света ей хватило, чтобы различить на толстых ветвях три тела, свисающих в петлях. С трудом, но в их посиневших лицах Ена узнала кое-кого из приезжих гостей и ту женщину, что держала поднос.

5

Лечец – лекарь, врач.

Глава 2. Настоящее

Ена могла бы притвориться, что не узнала Морану. Могла бы попытаться убежать или начать молить за свою судьбу, но не стала. Когда вопль оборвался хрипом, девушка согнулась, уперев руки в колени. Длинные, перепачканные в засохшей крови волосы свесились вперёд.

Морана терпеливо молчала, лишь жемчужные рясны на её невысоком кокошнике звякнули, стоило богине повернуть голову. Прекрасная ликом, с горделивой осанкой, молочной кожей и чёрными волосами. Такой её представляли. Говорили, что в руках у неё серп, а под ногами снег да черепа.

Правдоподобность картины ужасала, особенно трупы, покрывшие все видимые поля вокруг. Куда ни глянь – обезображенные тела. Запах подступающей зимы и крови в воздухе.

Ена несколько раз протяжно вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. Ощупала свой бок, вспомнив боль от когтей ожившего чудовища. Её кафтан был перепачкан и порван, но на коже не осталось и следа рваных ран.

Солнце проглядывало плоским бледным кругом на небе, затянутым дымом многочисленных погребальных костров по всем княжествам. Стелющийся по земле туман медленно рассеивался, являя молчаливо глядящих в небо мертвецов.

– Что произошло? – дрожащим голосом спросила Ена.

– Трагедия, – бросила Морана, в её свободной руке из ниоткуда появился второй серп, который она протянула Ене. – Мне нужна помощь.

Девушка не посмела отказаться и с благоговейным страхом приняла оружие.

– Что мне делать?

– Повторять за мной, – бросила Морана и потянулась к ближайшему трупу мужчины.

Богиня коснулась его шеи, Ене показалось, что её пальцы стали бесплотными и исчезли под сизой кожей, но спустя мгновение Морана вытянула наружу золотую нить. Ена задержала дыхание, воочию увидев Нить Жизни. Сжав губы в тонкую линию, Морана серпом перерезала её, и та потухла, исчезая.