More Barkas
Шрифт:
– Ничего буржуйского! На трёшку не хватило денег, да и на эту пришлось ипотеку оформлять. Около пяти без ремонта.
– Ипотеку? – недоверчиво переспросил Юра. – Ты производишь впечатление обеспеченной замужней женщины.
– Так оно и было, пока не купили новое жильё. Не жалею. Ради подобной квартиры можно чем-то пожертвовать, особенно нарядами, драгоценностями, которых предостаточно.
Елена поразилась скрытой практичности друга, простым житейским вопросам.
Друг не дал ей загрузиться размышлениями о материальных благах
– Не помню, когда в последний раз занимался сексом на полу, тем более на матрасе.
Легли рядышком, прижавшись друг другу; одеяла не было.
– Буду твоей грелкой, одеялом, – тихо прошептал он на ушко.
– Может, не будем пока раздеваться? Поговорим немножко? – тоже шёпотом спросила она.
– Хорошо. Задавай тему, – поглаживая её волосы, плечи, привычно усмехнулся Юра.
– О сексе.
– О! Моя любимая тема!
– Я без шуток.
– Какие уж тут шутки!
– Юра, когда ты сказал, что давно не занимался сексом подобным образом, мне пришла в голову мысль, что ты-то уже почти всё знаешь обо мне, а я о твоей личной жизни – ничего. Свободен или не свободен, есть ли женщина постоянная? Только не сердись, пожалуйста. Отвечай честно.
– Хорошо. Был женат, разведён.
– Детки есть?
– Сын.
– Кто был до меня? Разные или одна?
– Жил три года с одной, здесь.
– Почему же расстались?
– В пресловутом вопросе секса она не раскрывалась, не шла на эксперименты.
– Что значит «эксперименты»? Я тоже не искушена в нём. Моя любимая поза – классическая. Значит…
– Ничего не значит. Отставить вопросы! – не дав договорить ей фразы, он закрыл ротик долгим поцелуем. «Неопытная» с радостью отдалась во власть искушённого мужчины. Не могла согреться, боялась холодными руками гладить его.
– Ты сегодня царевна-лягушка, буду тебя целовать в губы, расколдовывать. – Хрипловатым голосом он вёл её уверенно за собой. – Раскроешься… не вся… понемножку… для меня…
– Да! Хочу раскрываться только для тебя! Научи меня сексу, позволь быть послушной ученицей, мой гуру, позволь быть под тобой, ощутить твою силу! – Слова-стоны сами срывались с её губ, осыпая военного, заводя всё больше и больше. Ничего не придумывалось специально, всё шло естественно. Она сама не смогла бы ответить, откуда, из каких глубин её существа выходит притаившаяся страсть, где же она скрывалась. Если прямо сейчас он не войдёт в неё, она умрёт – непременно умрёт – от звериного желания!
Если в отеле их слияние напоминало цунами, то здесь разгорался костёр. Холод отступал, желание обжигало, женщина горела, отдавалась; мужчина принимал, смакуя…
Долго лежали, не разговаривая, прижимаясь, закрываясь от обступившей ночной тишины.
– Напоишь чаем? – нарушив молчание первым, спросил Юра.
– Конечно, только накину платье. Лежи пока, отдохни немного.
Елена первым делом прошла не на кухню, а во вторую
– Ну где потерялась? Прошу чайку, а она прячется!
Юрочка неслышно подкрался, встал сзади, зарылся носом в её волосы.
– Не прячусь. Привожу себя в порядок, чтобы любовался мной, когда приготовлю чай. Может, перекусишь? Тебе же ещё работать.
– Не надо, я не ем ночью, и так толстый.
– Не толстый – сильный, мощный!
– Ах, врушка. Но слушать приятно.
С шутками-прибаутками посидели недолго на кухне. Было уже около трёх часов ночи, когда стали собираться.
– Куда, девица-красавица, собралась? Ну-ка, марш в кровать!
– Проводить добра молодца на службу. Кровати всё равно нет, успею ещё одна належаться. Быстренько оденусь потеплей и провожу.
Спустились на лифте, пересекли двор, направились к остановке. Юра сел на скамейку, усадил её на колени боком; она крепко обхватила его за шею, прижалась головой к плечу. Он долго качал её, как ребёнка. Слов не было, да они и не были нужны… К радости обоих, такси задерживалось, даря им лишние совместные минутки.
В четвёртом часу ночи машина увезла военного на службу. Лена переживала, что он не успеет поспать, отдохнуть до утреннего совещания.
«Сладкой дрёмы на диванчике, мишутка», – не удержалась она от эсэмэски.
Телефон тренькнул в восемь утра приветом от Юры: «Сиянье глаз тонкий взгляд запах её все снится ему», – без знаков препинания, без рифмы. Неважно. Важно, что настроен романтически!
«Белый стих! Как мило!» – черкнула она в ответ и крепко, безмятежно заснула.
Через день, казавшийся бесконечностью, наступила пятница. Стремительное пришествие осени пугало ранними сумерками, ледяным ветром, облетающими листьями.
Лена не могла ни на чём сосредоточиться: ни на делах, ни на привычном чтении книг. Раньше это успокаивало, теперь книги падали со стуком на пол из ослабших рук. После десяти вечера стало совсем невмоготу. Неведомая сила погнала девушку во двор, в тёмную ночь, под удивлённые взгляды охранников.
Пришлось надеть утеплённый новый пуховичок кофейного цвета, недавно купленный заботливым мужем, сапожки в тон ему. Волосы белыми волнами закрыли маленькие ушки, лебединую шею. Глядя в зеркало вестибюля, Елена любовалась собой.
Выйдя в подсвеченный фонарями двор, она быстрым шагом прошла арки, мостики, спустилась по лестнице, вновь поднялась. Ножки бежали сами собой по кругу, замкнутому со всех сторон забором. Остановилась надолго у тех перил, где стояли плечом к плечу с военным. Запрокинув голову, долго смотрела в ночное звёздное небо.
«Что со мной не так? Почему хочется и плакать, и смеяться, и кричать на весь мир о совершенно непонятных чувствах?!»
И опять непереносимо захотелось поделиться с ним одним своим настроением.