Море цвета крыла зимородка

Эрбор Джейн

Роза засмеялась:

– Этого я не знала. Но разве такое не характерно для земледелия в целом? Вы сажаете что-то, ухаживаете и ждете, пока оно вырастет, а если любите свою работу, то не жалеете на нее ни сил, ни времени?

– Даже если на это уйдет двадцать лет? Нет, слуга покорный! Я найду лучшее применение своему времени. А что пробка? Каждый год одно и то же: вы собираете местных девушек соскребать поросль с корней, затем подрезаете, затем обдираете зрелую кору, потом кипятите, прессуете и грузите на корабль, после чего выпускаете стада свиней, чтобы те поели опавшие желуди, а в свободное время ухаживаете за подрастающими плантациями. Конечно, на этом делаете деньги.

И много. Но… – Блайс снова покачал головой. – Для пробки надо родиться, чтобы быть преданным ей до такой степени, как это наблюдается у Сент-Ги. Такое не для меня. И даже для кузена могли бы найтись более легкие способы зарабатывать на жизнь.

– Но если он любит заниматься пробковыми деревьями так, как вы говорите, то не кажется ли вам, что ему вовсе не хочется искать более легких путей? – возразила Роза. Она внезапно поймала себя на мысли, что при любом споре с Блайсом на эту тему готова встать на сторону Сент-Ги!

Блайс пожал плечами:

– Очевидно, да. Но это еще не причина с таким упорством отрицать и для меня возможность использования иных способов зарабатывания денег.

– Ну и чем же таким вы хотели бы заняться с его непременной помощью? – спросила Сильвия.

– Да почти тем же самым, чем занимался и в Англии. Понимаю, – предварил он возможные возражения, – было тактической ошибкой с моей стороны выбрать партнера, который не знает разницы между своим и чужим. Но на сей раз все, о чем я прошу Сент-Ги, – это поставить подпись на договоре сдачи земли мне в аренду и, возможно, предоставить небольшой заем на сумму, которую он вполне себе может позволить. Но не видать мне ни того ни другого, если только не случится чудо и не смягчится его сердце, а еще неизвестно – есть ли оно у него вообще.

– Вы имеете в виду, что хотите открыть мотель в здешних краях? Где именно?

– Нет, не мотель, так как здесь нет оживленных трасс. Скорее лагерь, который по мере развития может перерасти в летние виллы. Я для этого приглядел идеальный участок там, внизу. В настоящее время, конечно, он густо зарос пробковым дубом, но очистить его не составит особого труда. И потом, лично я не вижу никакой причины, почему бы Мориньи не стать вторым Сент-Эгюлем, дай только срок.

– Я всегда предполагала, что Мориньи желает стать еще одним Сент-Эгюлем, однако, по утверждению мадам Дюран, это далеко не так, – пробормотала Роза, вновь удивляясь тому, что она защищает порядок вещей, который еще неделю или две назад поверг ее в безысходное отчаяние.

– Вплоть до нынешнего дня, – резко возразил Блайс, – Мориньи желал лишь того, что указывали желать его жителям поколения Сент-Ги! Но дайте горожанам шанс работать вдвое меньше, а доход получать вдвое больше, за счет туристов, и Мориньи, подобно ветреному жениху, отвернет свои взоры от невесты-пробки… – Он прервался, чтобы бросить взгляд в окно магазина. – Никак к вам посетительница, девушки… О нет, не покупательница. Это Флор Мичелет. Я провожу ее сюда…

Сестры наблюдали в окно, как он подлетел к серебристо-серой машине с откинутым верхом, эффектно обрисовавшейся на pav`e. Он протянул руку женщине за рулем и поприветствовал ее на французский манер, чмокнув в щеку, когда та открыла дверцу. Пока они стоя беседовали минуту или две, Сильвия пробормотала:

– Каждый, кто столь часто слышал упоминания о Флор Мичелет, как я, и ни разу не видел ее при этом, вправе усомниться в ее существовании и счесть ее легендой.

А та, о ком шла речь, не спеша, как бы прогуливаясь, скользнула впереди Блайса и во всех своих впечатляющих деталях предстала перед сестрами.

Флор Мичелет была красива той холодной, обезличенной

красотой, что свойственна изваяниям из алебастра. В совершенный овал лица скульптор поместил продолговатые раскосые глаза, изящный нос и прелестный точеный рот. Пышный шифоновый шарф, накинутый на голову, открывал глазу лишь золотистые прядки на лбу. Туфли, сумка, перчатки – все было в тон и сделано на заказ; шелковая блузка у ворота была отделана ярко-красным, жакет с окантовкой, также ярко-красного цвета, небрежно висел на руке.

После взаимных представлений она бросила жакет на прилавок и слегка прикоснулась к руке каждой из сестер. Ее наметанный глаз сразу оценил их, а вопрос к Блайсу: «Говорят ли они по-французски?» – прозвучал так, будто бы она спросила: «А оно кусается?» – об образчике странного представителя фауны в зоопарке.

– Роза говорит не хуже любого из нас. Настолько хорошо, что собирается вести часть обширной корреспонденции моей тетки, – ответил Блайс. – А Сильвия усиленно изучает, ведь так, ch'erie? Кому же об этом знать, как не мне, раз она удостоила меня чести быть ее репетитором, – специально для Сильвии добавил он на английском и продолжил: – Подойдите, дорогая… окажите мне услугу, как преподавателю: Флор хочет знать, как хорошо вы говорите на французском.

Сильвия очаровательно вспыхнула.

– О, seulement un petit peu, [6] – уверила она.

– Так мало? Ну, в скором времени вы преуспеете, – отрезала Флор с холодной улыбкой, чтобы переключить внимание Блайса на себя. – Знаешь, дорогой, не увлекайся особенно, чтобы не научить девушку чему-нибудь нехорошему, и, если такое возможно, не слишком злоупотребляй своим шармом в процессе обучения. – Тут она повернулась к Розе и вновь изобразила улыбку. – Вы знаете, мадемуазель, кто-то должен вас решительно предостеречь насчет мужчины, в обществе которого мы сейчас находимся… Он начисто лишен принципов, и за это его любят девушки. А впрочем, как говорится, не учи ученого. Возможно, вы обе предубеждены против мужчин подобного типа, предпочитая более серьезных людей. А посему держитесь настороже и следите за каждым своим шагом, как это делаю я.

6

Немного, слегка (фр.).

Прежде чем Роза смогла ответить, а Блайс – разразиться протестами, Флор вновь переключилась на молодого человека:

– А сейчас, mon ami, ты знаешь, почему я здесь? Чтобы забрать тебя и отправиться на ленч.

Засунув руки в карманы, Блайс прислонился к прилавку:

– Вот как, на ленч? Но только не меня. Я довольствуюсь тем, что жую здесь сухую корку вместе с девушками.

Даже не взглянув на него, Флор деловито разгладила перчатки.

– Ты отправишься на ленч. В Сен-Тропез. Со мной и Сент-Ги, который встретит на нас в L'Ermitage после того, как покончит там с некоторыми делами.

Блайс сделал большие глаза:

– На вашем первом свидании за ленчем после твоего возвращения из Танжера? В качестве третьего лишнего? Боюсь, это не добавит мне популярности в глазах Сент-Ги!

– Нет, не третьим лишним, – холодно возразила Флор. – Тебе не стоит тревожиться на сей счет. Когда мы с Сент-Ги захотим остаться t^ete-`a-t^ete, то организуем это и без твоей помощи. Нет, речь идет о четверых, и это моих рук дело – ты будешь сопровождать Мари-Клэр Одет, которую я пригласила.

– Мари-Клэр Одет?! Та самая… с лицом как… пудинг с изюмом, да и фигурой ему под стать? Нет, я этого не сделаю! – решительно заявил Блайс.