Море и рыбки
Шрифт:
– Прости, Эсме.
– Да ладно.
– Вот только... Летиция не хотела тебя с грязью мешать, Эсме. Она, конечно, злыдня, и ума не большого, и любит покомандовать, но...
– Ты ведь меня с детства помнишь, так?– перебила бабаня.– Мы ведь с тобой
– Само собой, но...
– Но ты никогда не опускалась до всяких там "я говорю вам это как друг", верно?
Маманя помотала головой. Довод был веский. Ни один дружелюбно настроенный человек так не скажет.
– А кстати, какие такие радости сулит ведьмовство?– спросила бабаня. Слово-то какое дурацкое!
– Без понятия, - отозвалась маманя.– Я, если честно, подалась в ведьмы ради ухажеров.
– Думаешь, я не знаю?
– А твой какой был интерес, Эсме? Бабаня остановилась и поглядела сперва на морозное небо, а потом вниз, на землю.
– Не знаю, - наконец призналась она.– Наверное, такой же.
То-то и оно, подумала маманя. Возле бабаниной лачуги они спугнули оленя. У черной двери красовалась аккуратно сложенная поленница, а на парадных ступеньках лежали два мешка. В одном была большая головка сыра.
– Похоже, тут побывали Гоппхутор с Цыппингом, - заметила маманя.
– Хм.– Бабаня поглядела на испещренный старательными каракулями листок, прикрепленный ко второму мешку: "Любезная Хозяйка Громсъ-Хмурри, буду весьма признателен, если Вы дозволите мне назвать этот самоновейший призовой Сортъ "Эсме Громсъ-Хмурри". Ваш уповающий на доброе Здравие
– И не представляю, - сказала маманя.
– Я так и думала.
Бабаня с подозрением принюхалась, развязала мешок и вытащила оттуда Эсме Громс-Хмурри.
Округлую, слегка приплюснутую с одного конца и заостренную с другого... Луковица!
Маманя Огг сглотнула.
– Я же велела ему не...
– Что-что?
– Так... ничего...
Бабаня Громс-Хмурри вертела луковицу в пальцах, а мир в лице мамани Огг ждал, пока вершилась его судьба. Но вот бабаня как будто пришла к решению, которое ее вполне устраивало.
– Очень нужный овощ - лук, - промолвила она наконец.– Крепкий. Злой.
– Для организма полезный, - подхватила маманя.
– Хорошо хранится. Придает вкус.
– Пикантный и распаляющий, - брякнула маманя, от громадного облегчения теряя нить рассуждении и запутываясь в эпитетах.– С сыром - пальчики оближешь...
– Не стоит заходить так далеко, - остудила ее пыл бабаня, бережно убирая луковицу в мешок. Тон был почти дружелюбный.– Не зайдешь попить чайку, Гита?
– Э... мне вообще-то пора...
– Ну ладно.
Бабаня стала затворять черный ход, но вдруг вновь приоткрыла дверь. Маманя увидела в щелку внимательный синий глаз.
– А все-таки я была права, - заметила бабаня. Это не был вопрос.
Маманя кивнула.
– Ага.
– Славненько!