Море и рыбки
Шрифт:
– Но почему они приносят удачу?
– Завернуть вам штучку, госпожа Огг? Знал бы я, что торговля пойдет так бойко, прихватил бы еще ящик. Нашлись такие дамы, что брали по две!
"Дамы" было сказано со значением.
– Ведьмы покупают подковы на удачу?– изумилась маманя.
– Так метут, будто завтра конец света, - ответил Закзак. Он нахмурился. Все-таки ведьмы...– Э... но ведь ничего такого не будет?– прибавил он.
– Я в этом почти уверена, - ответствовала маманя. Закзака это, похоже, не успокоило.
– Обережные
Маманя помотала головой. Если беде суждено было нагрянуть именно с той стороны, откуда все ее ждали, то веточка руты едва ли могла помочь. Может, большой дуб еще помог бы, да и то вряд ли.
Атмосфера менялась. Небо оставалось бледно-голубым и просторным, но на горизонтах мысли погромыхивал гром. Ведьмы испытывали неприятное беспокойство. При таком их скоплении на небольшом клочке земли нервозность перекидывалась с одной участницы Испытаний на другую и, многократно усиленная, передавалась всем и каждому. И оттого даже самых обычных людей, твердо уверенных, будто руны - это овечья шерсть, постепенно охватывала та глубокая необъяснимая тревога, что заставляет кричать на детей и гонит в кабак.
Маманя заглянула в просвет между ларьками. Розовая фигура по-прежнему терпеливо сидела позади чана. От нее веяло унынием.
Тогда маманя, перебегая от одной палатки к другой, перебралась туда, откуда была видна буфетная стойка. Там уже шла оживленная торговля. В центре застеленного скатертью прилавка возвышалась груда чудовищных кексов. И банка с вареньем. Какой-то олух приписал сбоку мелом: "ВЫНЬ ЛОЖКУ ИЗ БАНКИ! НА ПЕННИ - ТРИ ПОПЫТКИ!"
Маманя вроде бы приложила все усилия к тому, чтобы остаться незамеченной, однако позади вдруг зашуршала солома. Комитет выследил ее. Тогда она спросила:
– Вы это написали, госпожа Мак-Рица? Сердца у вас нет! Не по-людски это...
– Мы решили, что вы должны поговорить с барышней Громс-Хмурри, объявила Летиция.– Пусть прекратит!
– Что прекратит?
– Она всем что-то внушает! Она ведь явилась сюда воздействовать на всех нас, верно? Ни для кого не секрет, что она не гнушается магической обработкой умов! Мы все это чувствуем! Она портит праздник!
– Она просто сидит возле чана, - возразила маманя.
– Да, но как она сидит, позвольте вас спросить?! Маманя опять выглянула из-за ларька.
– Ну как... обыкновенно. Сами знаете... поясница согнута, коленки...
Летиция сурово погрозила ей пальцем:
– Послушайте, Гита Огг...
– Уж если вам надо, чтобы она ушла, ступайте и сами ей скажите! вспылила маманя.– А я по горло сыта этими вашими...
Раздался пронзительный детский крик.
Ведьмы переглянулись и ринулись через поле к "Счастливому уженью".
По земле, захлебываясь слезами, катался маленький мальчик.
Это был Пьюси, маманин младшенький внук.
Маманя похолодела. Подхватив карапуза
– Что ты с ним сделала, ты...– начала она.
– Ни-хач-чу-у-у-куклу-у-у-у! Ни-хач-чу-у-у-куклу-у-у-у! Хач-чу-у-СОЛДАТИКА-А-А-А!
Тут только маманя заметила, что в липкой ручонке Пьюси зажата тряпичная кукла, а маленькое личико (та его часть, что виднелась по краям разинутого рта) залито слезами ярости и разочарования...
– ОййхаччухачухачуСОЛДАТИКА-А-А!
...Она поглядела на товарок, на бабаню Громс-Хмурри - и почувствовала, как всю ее, от пяток до макушки, пронизывает нестерпимый леденящий стыд.
– Я объясняла, что можно бросить куклу обратно и снова попытать счастья, - робко сказала бабаня.– Но он и слушать не захотел.
– ...хаччууухаччуууСОЛДА...
– Пьюси Огг, если ты сию же минуту не угомонишься, бабушка тебе...– и маманя с ходу сочинила самое страшное наказание, какое могла придумать: ...никогда больше не даст конфетку!
Напуганный такой невообразимой угрозой, Пьюси закрыл рот и замолчал. После чего, к ужасу мамани, Летиция Мак-Рица, решительно выпрямив стан, заявила:
– Барышня Громс-Хмурри, вам лучше уйти.
– Разве я мешаю?– удивилась бабаня.– Надеюсь, что нет. Я вовсе не хотела мешать. Просто он попробовал выловить подарок и...
– Вы... всем действуете на нервы.
Ну, сейчас начнется, подумала маманя. Вот сейчас Эсме вскинет голову, прищурится, и, если Летиция не отойдет на пару шагов, стало быть, она куда смелей меня.
– А нельзя мне остаться посмотреть?– спокойно спросила бабаня.
– Я знаю, что за игру вы ведете, - продолжала Летиция.– Решили все испортить! Вам невыносимо думать, что вас обставят, и вы замыслили какую-то гадость.
Три шага назад, подумала маманя. Иначе и костей не соберешь. Вот сейчас...
– Нет. мне не хотелось бы, чтобы все думали, будто я что-то порчу, всполошилась бабаня. Она со вздохом поднялась.– Пойду домой...
– Нет, не пойдешь!– Взбешенная маманя Огг толкнула подругу обратно на стул.– А ты, Берил Развейли, ты-то что думаешь? А ты, Летти Паркин?
– Все они...– начала Летиция.
– Я не с вами разговариваю!
Ведьмы, столпившиеся позади госпожи Мак-Рицы, прятали глаза.
– Да нет, не в том дело... я хочу сказать, мы не думаем...– неловко начала Берил.– То есть... я всегда очень уважала... но... ну... короче, это ради общего блага...
Голос ее звучал все тише и наконец замер. Летиция торжествовала.
– М-да? Тогда мы, пожалуй, и впрямь пойдем, - скривилась маманя.– Не нравится мне здешнее общество.– Она огляделась.– Агнес! А ну-ка помоги мне отвести бабаню домой...
– Честное слово, не надо...– начала бабаня, но маманя с Агнес подхватили ее под руки и бережно, но решительно повлекли сквозь толпу. Народ перед ними расступался, а потом поворачивался и смотрел им вслед.