Море и звёзды
Шрифт:
— Этого нельзя допустить, — оказал Эбб.
— Нужно жертвовать чем-то одним — Бобом или делом, — сказал капитан. — Понимаешь? Ладно, Джо, Иди спать. Утро вечера мудренее.
И старые приятели разошлись по своим каютам.
Боб, решив, что все на «Флориде» от долгого плавания одурели и дофилософствовались до абсурда, успокоился. Однако ему не спалось, и он вышел на палубу. Яхта, слегка покачиваясь под ровным пассатом, легко бежала по волнам. Был тот час, когда лунная дорожка казалась стремительным серебряным потоком.
На
Поскрипывали от ветра мачты, размеренно шлепал о набегавшие волны правый борт. В этот тихий ночной час океан вселял спокойствие.
Боб задумался.
Неожиданно судно вошло в полосу свечения моря. Чем-то были взволнованы мириады мельчайших обитателей океана, и каждый из них превратился в микроскопический фонарик, а все вместе — в зыбкие озера холодного призрачного огня. Он одевал в сверкающий шлейф борта яхты, в лазурь окрашивал верхушки волн, и когда нос судна с легким шумом опускался вниз, y форштевня в воде образовывалось большое светящееся облако, через мгновение уже несущееся к корме двумя расходящимися голубыми дорогами.
«Флорида» неслась по жидкому пламени. Боб поставил ногу на низкий планширь яхты и, слегка нагнувшись, любовался игрой светящихся струй, в которых проносились яркие звездочки. Кроме него, на палубе находились два человека — вахтенный штурман, размеренно ходивший по шканцам, и рулевой — приземистый коренастый человек.
Слабеющим светом луны и вспышками от искрящейся воды освещалась яхта.
Неожиданно на шканцах появился капитан Янсон.
Он постоял немного с закрытыми глазами, чтобы они привыкли к темноте, и негромко спросил:
— Ну, как идет вахта, серд-мейт?
— Нормально, — ответил штурман.
— Какова скорость?
— Восемь узлов, сэр.
— Добро. Встречались ли суда или самолеты?
— Океан пуст, сэр, на вахте секонд-мейта тоже никто не был встречен.
— Хм, вот что…
— Слушаю, сэр.
— Так вот, — оказал капитан, — за час до склянок поднимите людей и сделайте поворот, пойдете обратным курсом с маневрированием 20 минут, затем ляжете на основной путевой курс, то есть на тот, которым идем сейчас. Вы будете искать упавшего за борт мистера Боба. После безрезультатных потоков пусть чифмейт доложит о катастрофе. Сделайте соответствующую запись в шканцевом журнале. Понятно?
— Есть, сэр, будет сделано?
— После рейса вас обоих ожидает награда. Все. А сейчас я пошел спать. Меня не будить!
Капитан опустился вниз.
Штурман, не торопясь, подошел к рундуку, открыл его и достал большой пистолет с массивным стволом, закрыл рундук и с легким стуком положил на него пистолет.
Возвратившись к штурвалу, серд-мейт сказал:
— Дай-ка, Джим, я постою минут пять!
Матрос молча отошел от штурвала, снял ботинки, взял пистолет и неслышно подошел к фок-мачте так, чтобы фигура Боба проектировалась на светлеющий горизонт. Затем Джим поднял пистолет и, прицелившись, нажал спуск. На конце ствола мелькнул слабый огонек, но звука
Боб, как подкошенный, рухнул на планширь. Его правая рука опустилась за борт, иногда она по локоть заливалась водой и тогда казалась совсем голубой.
Джим неторопливо подошел к нему, по пути прихватив деревянное ведро и швабру. Несколько минут он смотрел на неподвижное тело, а потом сильным толчком ноги сбросил его в море. На миг море так ярко засветилось, что стали видны отдельные волосинки на голове Боба. Джиму показалось, что Боб на него взглянул и усмехнулся. Острый холодок пробежал у него по спине.
Через минуту синеющее пятно потемнело и исчезло за кормой. Матрос зачерпнул воды, зажег фонарик и смыл красное пятно на планшире. Вернувшись на шканцы, он хотел стать за штурвал, но серд-мейт оказал:
— Покури полчаса, вон стоит стакан рома — выпей.
Вскоре из-за горизонта брызнули солнечные лучи, небо и море сразу стали синими. Усилился ветер. По океану побежали веселые беленькие барашки.
Яхта пошла двенадцатиузловым ходом. Штурман нажал кнопку, внутри яхты зазвенели звонки, и сейчас же в микрофон была отдана энергичная команда:
— Все наверх! К повороту фордевинд…
Атомоходы неутомимо тянули искусственный остров на восток. Погода стояла хорошая, и Тихий океан в этих широтах был действительно тихим. Теперь уже весь мир следил за новым начинанием. Оно широко обсуждалось в печати. Павлу приходили бесчисленные телеграммы с пожеланием успеха, советами и критическими замечаниями. Два из них привлекли внимание всей экспедиции, и по вечерам на обоих кораблях говорили только о них.
В одной, присланной из Индонезии, говорилось:
«Дорогой друг, Ваша благородная идея привлекла к себе любовь и сочувствие всех народов, населяющих Индонезию. Никакие другие нации так тесно не связаны с морем, как мы. Уже много-много столетий оно защищало нас и кормило, но теперь, после того, как мы полностью использовали всю площадь островов, нашему дальнейшему развитию море начинает мешать, нам действительно не хватает земли для культурных посевов, и мы вынуждены их делать там, где могли бы существовать сплошные сады из самых красивых и ценных растений мира.
Индонезия — это горные кряжи, поднявшиеся из глубин океана, и в нашем распоряжении находятся только вершины. Так зачем вы уводите вновь построенный остров от наших берегов в центр океана, нужно оставлять эти гигантские плоты на море и строить их до тех пор, пока они не свяжут воедино все острова нашей прекрасной земли, тогда наши моря будут засеяны рисом и другими культурами массового потребления и наша родина действительно превратится в страну обетованного счастья.
Преданный Вам Суар Сугарно — Президент сельскохозяйственной Академии республики Индонезии».