Море, мечты, Марина и ее рыбки
Шрифт:
Я вздрогнула, услышав фирменное словцо моей «сестренки». Это не укрылось от взгляда Жоры.
— Ах, да, вы же сестры с Инкиной подружкой, как я мог забыть. Тебя тоже приняли в Супергерлы?
— Куда?
— Это их клуб.
— Во-первых, мы с Леной не сестры, просто наши родители поженились. Во-вторых, с Ласковыми стервочками у нас перманентная война.
— Как ты их назвала? — закашлялся от смеха Жора.
Я повторила.
— В точку. Ну, теперь пошли к тебе, покажешь свою мазню. Только вот
— Сегодня не тот день, — сказала я. — Сегодня они собираются у Инессы.
Когда мы пришли к нам, мама не шила, а сидела в гостиной с книгой в руках.
— Привет, это Жора, мой сосед по парте, мне надо ему показать картины, которые я приготовила к выставке, — быстро сказала я, увидев, как у нее округлился рот при виде нас, — а почему ты сегодня не шьешь?
— Устала немного, — ответила мама, растерянно разглядывая Жору, — а вы тоже к выставке готовитесь?
Прежде чем Жора успел что-то сказать, я выпалила:
— Мама, он такое с раковинами делает, никогда ничего подобного не видела! Невероятно просто, унего талант, не то, что у меня…
— Ты тоже способная девочка, — дипломатично сказала мама, — мне очень нравится вот этот рыцарь…
Она явно не столько хотела говорить о картинах, сколько напомнить мне о существовании Миши. В другое время меня бы позабавила подобная реакция, но Жора уже заинтересовался портретом и спросил:
— Это ты рисовала?
— Согласна, не блестяще, лицо статичное, неживое, цвета мультяшные, пойдем, я тебе покажу то, что нарисовала на берегу.
— Вы кушать не хотите?
— Нет, я только что из дома, я вам сосед, — объяснил Жора и мы пошли наверх.
Картины, приготовленные к выставке, сохли лицом к стене, лишь рыцарь, которым я все-таки не была довольна, покоился на мольберте. Я не знала, что еще добавить, то подтемняла плащ, чтобы он казался намокшим, то добавляла бликов на воде. Но сейчас меня это не очень волновало. Я порадовалась про себя, что не поленилась утром заправить постель и убрала одежду в шкаф, перевернула картины и отступила к аквариуму, чтобы рыбки подсказали мне, что Жора на самом деле думает о моих картинах.
— Ты училась в художественной школе? — спросил он.
— Нет, говорю же. Меня не приняли из-за зрения.
— А я учился, но потом бросил. И знаешь, что я тебе скажу? У тебя очень верно рассчитана перспектива и пропорции, настоящий талант. Тебе обязательно надо учиться.
— Мне казалось, картины у меня мультяшные, например это ведь не настоящая лошадь.
— А это уже твой стиль. Знаешь, я поражен!
— Но тебе что-то не нравится? — настойчиво спросила я, подталкиваемая рыбками.
— Знаешь, меня озадачил твой всадник. Он устал, он возвращается из дальнего похода, он ссутулился,
— Что?
— Я бы добавил вторую руку, словно он зажимает рану, и между пальцами — капельку гранатового цвета, словно кровь сочится медленно, и рана смертельная.
— Да, наверное, ты прав, — согласилась я. — Честно, я сама долго думала, почему он едет так, первоначальный вариант был совсем другой.
— А эта девушка, которая мне кажется его прекрасной дамой, она почувствовала, что он едет, израненный, и бросилась к нему навстречу. Ее дорогое платье испорчено песком и морской водой, но ей не жаль его, ей нужно спасти рыцаря, она выбивается из сил, но добежит, и он упадет с коня, чтобы испустить последний вздох на ее руках…
Я с подозрением посмотрела на Жору, не издевается ли он? Но рыбки мне подсказывали, что он сам взволнован придуманной им историей. Похоже, он и в самом деле романтик!
— Мне пришла в голову классная идея, — сказал мой сосед нерешительно, — если только ты не обидишься.
— Давай, говори.
— Если объединить на выставке наши экспонаты? То есть представь, повесить рядом рыцаря и девушку, словно они бегут навстречу друг другу, а между ними поставить замок из раковин, словно это их дом. Будет рыцарская легенда.
— А рядом с пиратским кораблем — твоего пирата. Он спасся после кораблекрушения, сидит, курит, думает, что ему дальше делать.
— А с двумя морскими пейзажами — каравеллу!
— Здорово! — я была так захвачена новой идеей, что не сразу заметила, что Жора сам согласился участвовать в выставке, и мне не нужно его уговаривать.
— Вообще-то сначала я не собирался никому показывать замок и каравеллу, — тихо сказал Жора, — считай, что это заслуга твоих картин.
Он улыбнулся, и, не прощаясь, побежал вниз по лестнице. Я не стала его провожать, взяла кисточку, и начала рисовать рыцарю руку, зажимающую рану.
Через несколько минут ко мне поднялась мама.
— Рисуешь? — спросила она.
Я кивнула, выбирая самую тонкую кисть для алой краски, чтобы кровь сочилась, а не текла рекой.
— Какой интересный мальчик. Так ты говоришь, он живет в соседнем доме?
— Да, похоже, они тоже коренные анапчане, как и Анжела. Потомки греков или кто тут был…
— Он сказал, что увлекается историей. Спроси у него, чьи корни у анапчан.
— О, тут много народностей, я уже читала… Погоди, ты что, разговаривала с ним без меня? — я повернулась к маме, забыв про картину.
— Ну что с того, — мама выглядела смущенной, — должна же я знать, кого мой ребенок приводит в дом.
— Мам! — мне было и смешно, и неловко. — Но почему тебе вздумалось допрашивать Жору? А до этого ты насела на Анжелу с ее имиджем. Почему ты не пристаешь к друзьям Лены, позволь тебя спросить?