Море огня
Шрифт:
— Миранда, — простонал Джек гроза морей, — что значит, ты не представляешь? Я имею в виду, что… мы же занимались любовью днем. Наверняка, ты видела… — Джек запинался как желторотый юнец и от этого смущался еще сильнее.
— Я хочу сделать наброски твоей мускулатуры.
— Моей… чего?
— Мускулов. Ты — прекрасная модель.
— Ты хочешь зарисовать мои мускулы?
— Ну да, — Миранда достала свои этюды и пока зала их Джеку.
—Это - я?
Какая она все-таки странная! Неужели эти линии, пересекающиеся в таком замысловатом беспорядке, кажутся
— Да. Во всяком случае, мне кое-что удалось, — Миранда прикусила верхнюю губу и добавила с сомнением. — Однако если тебе это так неприятно…
— Ничего. Я согласен при условии, что мы будем заниматься испанским.
— Обязательно, — Миранда уселась за стол и приготовила бумагу и кусок угля. — Думаю, мы начнем с простых вопросов. — Девушка подняла глаза и велела ему раздеваться.
— Каких вопросов? Ты что, имеешь в виду, все снимать?
— В противном случае ты не разденешься, не так ли? — задала Миранда один из своих логичных вопросов.
— Именно, ты действительно хочешь, чтобы я позировал тебе обнаженным? — Джек стащил через голову рубашку.
Миранда ждала. Он снял сапоги, у нее почему-то пересохло во рту. Ей пришлось напомнить себе, что она делает это ради науки. Джек потянулся к поясу своих холщовых штанов, Миранда заерзала на стуле и попыталась вспомнить какую-нибудь простейшую испанскую фразу, но не смогла вспомнить ни слова. Тогда она схватила свой уголь и попыталась провести какую-нибудь линию, но ладонь почему-то была такой влажной, что уголь выпал на стол. Миранда услышала, как зашелестела ткань, и подняла глаза. Она замерла. Он стоял перед ней как статуя золотого бога.
— Ну хорошо, давай рисуй, — приказал Джек. Ничего более глупого он в жизни своей не делал.
Если об этом кто-нибудь узнает, он станет «притчей во языцех» до конца дней своих.
— Рисовать?.. Ах да! — Миранда опять взялась за уголь. Собрав всю свою волю она нагнулась к своему листу и стала внушать себе, что она может это сделать и сделает, чего бы это ей ни стоило. Но каждый раз, когда девушка поднимала глаза, чтобы посмотреть на свою натуру, силы изменяли ей, и какой-то подозрительный туман застилал ей взор. Пока наконец она не закрыла глаза.
— Что-нибудь не так? — Джек с трудом сдерживал желание закрыться руками. Он очень старался стоять ровно, чтобы она могла рисовать, и не думать о том, что он совершенно раздет, но у него плохо получалось.
Он наблюдал, как она работает, смотрел на склоненную головку и упавшую прядь черных как смоль волос, и жалел только о том, что она полностью одета.
Миранда вдруг резко поднялась из-за стола и стала сбивчиво объяснять:
— Все дело в свете. Мне ничего не видно. Вернее, мне видно, но света мало для того, чтобы рисовать.
Она снова посмотрела на Джека, и вдруг глаза ее широко раскрылись, она воочию увидела его возбуждение и быстро отвела взгляд. Миранда обошла стол и, встав спиной к Джеку, начала разбирать свои бумаги.
— О-о, ты можешь одеться.
Она так же стеснялась, как и он. Джек удовлетворенно хмыкнул потому, что его собственное смущение
— Что-то я не понял, почему ты не учила меня испанскому? Например, как вот это называется?
Джек сжал в руках ее груди и начал большими пальцами делать круги вокруг ее напрягшихся сосков. Миранда застонала и откинулась на него.
— Вряд ли тебе это понадобится.
—Кто знает…
Миранда склонила голову немного набок, Джек целовал ее шею, слегка покусывая, а рука его скользнула вниз и раздвинула ее ноги.
— А как насчет этого?
— Джек… — Миранда почти не дышала. — Сейчас же разгар дня.
— Я знаю, — Джек поднял ее юбки и сильно прижался к ней сзади. Какая гладкая и упругая, какая божественная кожа!
— О Джек, — выдохнула Миранда, вся изогнувшись в сладострастной истоме. Его пальцы медленно гладили внутреннюю поверхность бедер перебирая завитки волос, потом перебрались глубже. Силы совсем покинули Миранду, колени задрожали и она упала бы, но сильные руки поддержали ее.
— Нагнись вперед.
— Что? — Вопрос прозвучал как стон. Она уже давно потеряла всякую способность мыслить логически.
—Вот так, — одним движением Джек смахнул карты и рисунки, они полетели на пол. Затем он подтолкнул дрожащую Миранду к столу (она не решалась спросить, что он делает), и она, положив щеку на согнутую руку, почти легла на дубовые доски стола. Джек, стоя за ее спиной, любовался на нее и с трудом сдерживался, чтобы не овладеть ею быстро и со всей силой, он хотел сделать все медленно и осторожно, но для исполнения своего желания ему потребовалась вся его решимость: Миранда была такой чувственной и желанной, что сдерживаться было мучительно, и наступил момент, когда это стало невыносимо. Их движения стали все ускоряться, и скоро они забыли обо всем на свете.
Когда Миранда пришла в себя и открыла глаза, они лежали друг у друга в объятиях, лицом к лицу. Только сейчас она заметила, как неудобно лежать на столе, однако она тут же забыла об этом, когда золотые ресницы задрожали и на лице появилась улыбка. Подмигнув ей, Джек вдруг прошептал:
— Кровь Христова, не знаю, что на меня нашло.
Он легко поднялся, игриво шлепнул ее и сел на край стола. Миранда расправила складки своей юбки, сердце ее все еще сильно билось в груди, она пыталась выровнять дыхание.
— Что это было? Что мы делали?
Джек рассмеялся, Миранда откинула со лба растрепавшиеся волосы, не переставая пристально смотреть на него.
— Мы занимались любовью, — Джек наклонился и нежно поцеловал ее.
— Но это было… по-другому.
— Миранда, тебе еще столько предстоит узнать, ты же любишь учиться, — поддразнил ее Джек, надевая рубашку. — И я тебе покажу все, что знаю сам, но сначала мне надо поучиться у тебя испанскому.
— Повтори еще раз. Слово должно скатиться с кончика твоего языка, — Миранда вздохнула и показала ему снова.