Море серебрянного света
Шрифт:
— Как остальные?
— Мартина жива, но тоже сильно расшиблась — она молчит, наверно разговаривает сама с собой. Т-четыре-Б… Т-четыре-Б молится.
— Молится? — Пол вздрогнул, но признался себе, что лучших идей у него нет.
— Этих монстров так много, а я очень устала. Я боюсь, Пол.
— Я тоже.
Флоримель взволнованно замолчала. Пол не думал, что должен заставить ее говорить. Другое дело, если бы был план, но сейчас дело слишком плохо, им не до оживленных разговоров.
Значит опять я? Я должен что-то такое придумать? Во-первых я никогда никого не просил сунуть меня в эту сеть.По
Но тогда почему? Он ничто, музейная крыса, выпускник университета, и власти у него меньше чем у учителя в классе или продавца в магазине. Если он что-то такое напорол с дочкой Жонглера, ну выгнали и все дела. А если, самое вероятное, он обнаружил что-то, связанное с Проектом Грааля, почему просто не убить его? Возможно, они не хотели устраивать несчастный случай или самоубийство, но люди вроде Жонглера и его подручных обычно не уделяют слишком много внимания ничтожествам.
Даже если симуляция Первой Мировой войны уже была создана, Финч и Маллит, известные в других мирах как Финни и Мадд, посвятили ему чертовски много времени, и как ищейки следовали за ним по всей сети Грааля. Почему?
Он содрогнулся, вспомнив бегство из траншей — тогда ему было даже хуже, чем сейчас. Грязь, мертвые тела, куски людей и механизмов, разбросанные под ногами…
В голову пришла ошеломляющая мысль. Пол, сидевший на корточках, опустился на четвереньки и пополз вниз по склону, ощупывая землю руками. Отвратительная работа. Руки то и дело нащупывали остатки людей и животных, на многих костях еще оставалось мясо, оставшееся с времен больших пиров, когда паукообразные создания съедали столько, что больше не лезло. Он с ужасом сообразил, что ему и его друзья предназначалась роль такого лакомства — именно поэтому их пока пощадили, чтобы сделать главным блюдом на кошмарном празднике мяса.
У самого дна ямы стояло ужасное зловоние, землю и остатки кишели мелкими тварями, пользовавшимися щедростью строителей паутины. Еще хуже, чем дальше он полз, тем темнее становилось, и ему приходилось тщательно ощупывать остатки в поисках того, что могло спасти его и друзей.
Пробираясь через грязь и гниющие остатки, Пол безуспешно пытался выкинуть из головы последние часы в симуляции Первой Мировой войны. Ава — Авиаль — тогда явилась ему, она лежала в гробу, как принцесса вампиров. "Иди к нам, Пол" сказала она. Была ли она говорящими строчками кода, голосом Иного, как предполагала Мартина? Пытался ли он собрать вместе Пола и его товарищей для того, чтобы они выполнили навеянную сказкой спасательную миссию? Но почему? И какую роль играла в этом Ава? Почему она всегда выбирала такие странные способы контакта?
Он уже несколько секунд ощупывал руками предмет, и только сейчас сообразил, что нашел. Сначала он бессознательно отверг его — если нет толку от пряжки, чем может помочь гниющий ремень? — но сейчас, когда его пальцы пробежали по нему и нашли на конце треугольную кобуру, он почувствовал, что сердце застучало так, как если бы могло остановиться.
Он надеялся на посох или, возможно, на нож, что-то такое, что эти твари отбросили в сторону и могло бы слегка выровнять
Медленно, хотя и подгоняемый чувством опасности, он аккуратно давил и тянул цилиндрический барабан, пока не выкрутил его из ствола. Пол прищурился, но не увидел ничего. Палец, аккуратно вставленный в одну из дыр, наткнулся на препятствие, и более тщательно обследование показало, что в шести остальных то же самое. Пули — или грязь? Нужны были свет и время, но не было ни того, ни другого. И даже если это действительно пули, не было никаких гарантий, что грязь и сырость уже не сделали их бесполезными.
Пол заколебался. Часть его требовала спускаться дальше вниз по склону, дикий импульс игрока, внезапно выкинувшего три семерки. Быть может он найдет столько револьверов, что вооружит всю компанию. В конце концов это Додж Сити — многие из пленников этих тварей были вооружены. Возможно он найдет что-то еще более полезное. Трудно поверить, что он найдет в грязи многоствольный пулемет, но какое-нибудь охотничье ружье — почему нет? Вот из него Пол умел стрелять, потому что несколько раз проводил конец недели в Стаффордшире вместе с Найлзом и его семьей, прежде чем нашел мужество признаться сначала себе — а потом и Найлзу — в том, что больше не хочет находиться вместе с группой людей, которые считают хорошим развлечением напиться пьяным и разносить на куски мелких животных.
И он тоже не собирался разносить на атомы своих похитителей, совсем нет. С охотничьим ручьем в руках он почувствовал бы себя намного более уверенно, и не пришлось бы надеяться на один единственный револьвер, который, по меркам этого симмира, мог пролежать в темноте много лет…
Это было искушение, но он не мог пойти на такой риск. Он и так почти в пятидесяти метрах от товарищей — а что если эти твари как раз сейчас уносят их? Он должен быть совсем рядом с ними, иначе в этой темноте придется стрелять вслепую, на звук, а он совсем не десантник.
Он повернулся и начал подниматься по склону, грязно ругаясь, когда натыкался на кости и остатки одежды, которые так тщательно обыскивал, спускаясь вниз. Как бы подтверждая его самые худшие страхи на краю ямы явно что-то происходило: паукообразные твари собрались вместе, шипя и захлебываясь от возбуждения. Мартина панически закричала. Пол споткнулся и упал, настолько испуганный, что даже не стал проклинать свою удачу, и стал карабкаться вверх на четвереньках, по-звериному, стараясь не уронить револьвер.
— Я иду! — крикнул он. — Готовьтесь бежать!
Он оказался на верхушке ямы как раз вовремя: одну из двух женщин — в полутьме непонятно какую — уносила целая банда волосатых тварей, пока ее товарищи отчаянно и безуспешно пытались удержать ее за руки. Пол прыгнул вверх и оказался всего в метре от ближайшего пауко-бизона, который повернул к нему перекошенное лицо и прищурился на неожиданно появившегося человека. Оставив Флоримель своим приятелям, он вытянул кошмарные длинные руки к Полу. Пол поднял револьвер и нажал на курок. Молоточек ударил и… ничего.