Море серебрянного света
Шрифт:
После долгого мгновения хаоса мир опять успокоился.
— !Ксаббу? — выдохнула она, сражаясь с головокружением.
— Здесь, Рени. — Его рука коснулась ее, схватила, сжала.
Они все еще находились в пустыне, в выдуманном! Ксаббу Калахари, но сейчас она напоминала ту самую яму, в которой Рени говорила с мнимым Стивеном. Звезды, еще мгновение назад такие яркие, стали невообразимо далекими и тусклыми, как последние угольки догорающего костра. Рени и! Ксаббу скорчились на самом краю сухой равнины, земля над ними вытягивалась в стену ямы, овраг и крошечный ручеек находились далеко от них, быть может в полсотни метров
Все умрет. Голос-выход поднялся, как струйка дыма. Невозможно… спасти детей.
На грубом каменном полу ямы мерцало что-то серебряное и безнадежно недосягаемое, как одна из звезд над головой. Внезапно оно выпустило ноги, став похожим на крошечного металлического жука, отползло от одинокого ребенка-неребенка, слепо перевалилось через край реки и кануло в воду.
Зажигалка,сообразила Рени. Последняя маленькая надежда, вспыхнувшая в пустыне, исчезла. Мы потеряли ее. Мы потеряли все.
— Это солнце, — рядом с ней прошептал! Ксаббу. На мгновение ей показалось, что он обращается к ней, но он говорил с закрытыми глазами и совершенно непонятно что. — Да. Оно опускается. Все ниже. Пальцы, широкие большие пальцы. Вот — садится за холмами.
БОЛЬШЕ она не могла держать глаза закрытыми, несмотря ни на какой риск. Апатия уже наползала на нее, темный туман с красным светом и крошечными взрывающимися звездочками. Еще несколько мгновений, и она решит, что лучше сдаться. Ноющая боль — она знала, что в спине, но чувствовала так, как будто она проходила через все тело и выходила через грудь — стала более далекой. Боль отступала.
Каллиопа Скоурос знала, что это плохой знак.
Надо было подождать, пока Стэн перезвонит,подумала она, и кашлянула еще одним кровавым пузырем. Как я хочу, чтобы он был здесь. Смотри, Чан, на этот раз я надела чешую. Поэтому нож не прошел через легкие в сердце. Поэтому я не умру еще пару минут. Уйма времени.
Да, уйма. Для чего?
Каллиопа попыталась перекатиться с боку на живот. Если бы она могла ползти, тогда могла бы что-нибудь сделать — может быть даже сползти по ступенькам и выползти из двери чердака. Кроме того так меньше возможностей задеть за что-нибудь ножом. Она знала, что не должна вынимать его — сейчас только лезвие ножа и противоударный гель защитного жилета частично запечатывают рану. Без ножа, который почти убил ее, она бы умерла за несколько секунд.
Бесполезно. В ее руках нет столько силы, чтобы перекатиться на живот, и уж тем более она не сумеет поднять свое тело. Все часы тренировок и вся ее подготовка пошла к черту, и она как рыба, брошенная на дно лодки. Быть может она и протащит себя несколько дюймов, но ей никогда не спуститься по ступенькам.
Кто-то слегка застонал рядом с ней. Каллиопа приподняла голову, но из-за своего положения на полу не увидела ничего. Джонни Дред должен быть в другой части комнаты — она слышала, как он пересек ее и
Женщина — та самая, что жила с ним. И которую он только что убил.
Каллиопа, медленно вращаясь вокруг бедра, повернулась на бок и заскользила сквозь лужу собственной крови, пока не увидела женщину, тоже лежавшую на боку, как если бы она и Каллиопа были двумя последовательными кадрами очень странного рекламного ролика. Лица женщины было смертельно бледно, но глаза были широко открыты. Глядит. Глядит на меня.
Женщина опять слегка застонала.
Да, мне тоже, сестра.Каллиопа пыталась остаться в сознании и делала вид, что не замечает наползающую на глаза темноту и на беспорядок в мыслях. Мы обе хотели его, хотя, как мне кажется, по разным причинам. И обе неправильно оценили его.
Другая женщина открыла глаза пошире. Она еще раз слегка простонала.
Как будто она хочет мне что-то сказать. Что на извиняется? Что она не знала, что он дома? Сейчас, какая разница?
Потом она увидела, что из-под груди женщины торчит уголок ее блокнота, обрызганный чем-то красным, как если бы его разрисовал ребенок. Она упала на него и телом спрятала от Дреда. Умоляющий взгляд женщины метнулся на него, потом на Каллиопу.
— Я вижу его, — попыталась сказать Каллиопа, но вместо слов изо рта появились только пузырьки крови. Я умру, если попробую взять его,подумала она, мысли путались. Но я точно умру, если не попробую.
Она попыталась вытянуть руку, надеясь схватиться ногтями за ковер и подтянуть себя вперед, но в грудь немедленно врезался дротик боли, как будто кто-то ударил по рукоятке ножа, торчащего из груди. Перед глазами собралась тень и даже нитки ковра начали уплывать все дальше и дальше, пока не стали похожи на странный покрытый снегом лес, видный из окна самолета. И тут она обнаружила, что если будет извиваться, как червяк, то сможет сдвинуться на пару дюймов вперед, оставаясь на боку.
Меня никогда не учили это делать…Она старалась не обращать внимание на жгучую боль, сопровождающую каждое движение. Ковер хватался за нее и не давал ползти. Все эти премудрости, как влезать на стены, точно стрелять… Они должны были учить нас… ползать… как червяк…
Червяк закашлялся. Червяк свернулся от невыносимой боли, даже попытался крикнуть беззвучным пузырящимся выдохом. И когда электрошокер слегка отодвинулся, червяк молча выругался и пополз дальше.
Как жаль, что у меня нет мозга в каждой части. А у червяка, есть? Или это у динозавра? Племянники Стэна должны знать.
Какое тебе дело до динозавров, Скоурос,спросил ее Стэн.
Они интересные,ответил она. Они вымерли, потому что были слишком глупыми. Слишком большими. Слишком медленными. И не носили чешую.
Нет, носили, даже на уикенд. Но они не брали с собой своих партнеров. Вот в этом и была их беда. Спросите Кендрика — он любит такие вещи.