Море серебрянного света

Уильямс Тэд

Наконец он остановился. Он должен был еще гореть, однако видел только мигающие перед глазами свет, да и тот очень неяркий.

Не чувствую себя копией,слабо подумал он. Скорее… умираю.

Движущаяся тьма спустилась сверху и повисла прямо перед ним.

Из-за тебя я потерял время. Плохой выбор.

Пол хотел было засмеяться, но не сумел. Не имеет значения, что говорить. Не имеет значения, что думать. Его мысли стали легкими, как поднимающиеся вверх струйки

дыма, более легкими, чем воздух, более легкими чем все, что было и будет.

Хотел бы я знать, есть ли у копий Небеса…

И больше он не думал ни о чем.

ГЛАВА 47

Звезда над Луизианой

СЕТЕПЕРЕДАЧА/СТОЛЬ ЖИЗНИ: Не можешь соблюдать диету? Может быть стоит поменять гены…

(изображение: лаборатория генной инженерии, институт Кандид)

ГОЛОС: Институт Кандид, Тулуза, Франция, объявил о прорыве в исследовании того, что критики уже назвали "генами плохой еды", диаметрально противоположном подходе к борьбе с привычкой слишком много есть у граждан Первоклассных Стран.

(изображение: Клаудия Джаппер, ведущий исследовать института Кандид)

ДЖАППЕР: "Некоторые люди никак не могут сбросить вес, как бы они не пытались. Мы не выносим приговоров и, безусловно, мы не собираемся наказывать за плохие привычки, особенно сейчас, когда верим, что можем оптимизировать их тело независимо от еды, которую они едят. Если небольшие изменения в генах дают возможность организму лучше справляться с красным мясом и с едой, насыщенной жиром и сахаром, то для чего страдать от болезней, так сокращающих срок жизни?"

СЛЕЗЫ закончились. Ольга могла только ждать. Вообще ничего не осталось, ни внутри, ни снаружи, кроме шипения пустого канала. Она оставила канал к Селларсу включенным на максимум — в последние мгновения разговора он говорил так тихо, что она едва разбирала его слова — и теперь до нее доносился звук его долгового отсутствия.

Но может быть это я,тупо подумала она. Может быть я просто оглохла.

До того, как войти в башню, она верила, что потеряла все, но только теперь поняла, насколько была глупа. Тридцать лет она верила в кошмарную ложь, на которой выстроила свою жизнь, с которой примирилась, как с ветхим, но знакомым домом. Сейчас не осталось ничего.

Сколько раз он плакал, мой ребеночек? И никто не пришел к нему. Она не могла двигаться, не могла открыть глаза. Лучше бы мне не знать. Нет ничего хуже такого знания.

Селларс молчал, в ухе говорили только духи электронов и призрачные голоса квантов.

Она попыталась представить себе жизнь, прожитую таким образом, потраченную на то, чтобы слушать неизвестно чей голос, даже не зная, что ты человек. Вот живет ее сын — и ее саму, единственную мать из когда-либо живших, выбрали для

такого ужаса…

Свет изменился. Через щели между пальцами Ольга увидела брызги голубого света и широкую черную полосу движущейся тени. Сердце сделало сальто, угрожая остановиться.

Неужели Селларс послал кого-нибудь сюда? Она повернулась, со смесью паники и смехотворной надежды, но увидела только неизвестно откуда взявшуюся ужасную огромную фигуру, двигающуюся к ней.

— Хе-воу. — Фигура улыбнулась, показывая большие зубы. — Хе-воу, вих-у, вай-ее.

Слов было не разобрать — огромные челюсти мужчины двигались как-то не так. За ним тянулись кабели из фиберлинка и какие-то медицинские шланги, с голого тела капала вода, и он казался каким-то глубоководным монстром, покрытом водорослями. На его скользкой коже выделялись шишки, блестевшие от какого-то светящегося жира.

За ним находился черный саркофаг с поднятой крышкой. И у второго маленького саркофага, по другую сторону от контейнера Жонглера, крышка была открыта. Оттуда тянулись костистые руки, как будто кто-то пытался выбраться наружу.

Жирный человек сделал еще один неуверенный шаг, потом поднял огромную мясистую руку. Ольга отпрыгнула назад. Он двигался еще медленно, но постепенно его движения ускорялись. В этом скудном свете его мокрые следы на полу казались следом чудовищной улитки. — Ве уежишь, — речь стала понятнее, но не намного. — Ве в то вемя ришла сюда. Ве сумеешь уежать. Винни, ве ты?

Еще одна фигура поднаялась над вторым контейнером — голый мужчина, болезненно худой, но выглядевший значительно более нормальным. Он повернулся и слепо уставился на толстяка. — Бе м-м-моги идеть, — пожаловался он. — Где… мои… чки?

Толстяк засмеялся. Пятна голубой пены сверкали на его губах и подбородке. — Не беспокойся, Винни — ты сегда слишком ного беспокоишь. Они тебе бе ужны. Я сам пагоню ее… а ты бделаешь… с вей… все, что захочешь.

Ольга повернулась и побежала по ковру.

Через несколько секунд она добралась до лифта, но дверь не открылась. Он выкрикнула имена Рэмси и его друга, агента, но вспомнила, что выключила линию, чтобы слышать Селларса.

— Рэмси! — опять крикнула она, включив канал. — Открой дверь лифта!

— Сейчас, — крикнул он, испуганный не меньше ее. — Я уже послал сигнал. Я кричал вам, но вы меня не слышали!

Лифт зашипел и открылся. Она прыгнула внутрь и махнула рукой над закрывающим дверь сенсором. Двое мужчин уже хромали к ней через помещение, толстяк махал руками в воздухе, радостно крича: — Вернись! Вернись, маленькая леди! И мы немного повеселимся!

— Этот лифт опустит вас только до этажа охранников, — предупредил ее Рэмси, когда дверь наконец закрылась. — Там вы должны пересесть на другой и на нем спуститься в вестибюль. По меньшей мере я так думаю — я прав, Бизли?

— Да, насколько я знаю, но кто вообще обращает на меня внимание? — сказал картонный голос.

Что-то ударило в дверь лифта с такой силой, что металл слегка изогнулся внутрь.

— Вверх, — сказала она. — Вверх!