Море смеялось

Концертный зал постепенно заполняется людьми. Одни очень суетятся и шумят, другие наоборот – неспешно и степенно усаживаются в мягкие кресла и разговаривают так тихо, почти шепотом. Из оркестровой ямы доносятся звуки отдельных фрагментов и мелодий. В этих звуках чувствуется какой – то пред концертный мандраж, некая нервная амплитуда, эдакое предэкстазное настроение, которое передается всему залу!?

Наконец – то дают

третий звонок! Медленно гаснет в зале свет. Бабушки – вахтерши закрывают двери, попутно поторапливая опоздавших. Ах эти знаменитые ленинградские бабушки! Ну что за прелесть!

Вы говорите, "язык до Киева доведет!?" Нет, это чудесные питерские бабуленьки не только покажут, но и расскажут или даже доведут до нужного вам места. Сколько раз они не только разрешали нам посещать концерты и спектакли, но и усаживали на лучшие места.

Взмах дирижерской палочки! Начинается увертюра, что – то до боли знакомое из советской патриотической классики. Медленно открывается тяжелый бархатный занавесь и начинается действо! «Море смеялось»!

– Что это? О чем это "Море смеялось"? – удивленно шепчет своему спутнику соседка справа.

– Не знаю, – тоже шепотом отвечает он ей, – наверное – комедия!?

– А вы, молодые люди, не знаете? – спрашивает он нас.

– Пожалуй, что комедия, – соглашаемся мы. – Да, точно – комедия!

Мы с моим другом и одноклассником Алексеем находимся в нетерпеливом ожидании веселого действа, которого могло не быть!? На некоторое время перенесемся назад, в прошлое, на гигантской машине времени. Лето, июль тысяча девятьсот восемьдесят второго года, Зеленогорск. Плавательный бассейн пансионата «Восток». Мы, абитуриенты, должны сдать очередной экзамен. На этот раз – по плаванию! Необходимо проплыть пятьдесят метров вольным стилем. Бассейн небольшой, всего двадцать пять метров в длину.

– Все умеют плавать? – спрашивает щеголеватого вида майор в форме морской пехоты. Специально пошитая в славном городе Севастополе белоснежная фуражка с черным кожаным лакированным козырьком, золотом расшитый, как у адмиралов «краб». Адмиральская кремовая рубашка идеально выглажена и подогнана по мускулистой и статной фигуре, впрочем, как и черные офицерские брюки. В начищенные до блеска черные ботинки можно смотреться, как в зеркало! Одним словом, наш майор – истинный Штирлиц! Предмет зависти мужчин и восхищения женщин! По всей видимости, с одной из них у него на вечер и было назначено свидание. Благо, что отдыхающих в пансионате дамочек и молодых мамочек было предостаточно!

– Все умеют плавать? – громогласно спросил щеголеватый и в кого-то влюбленный майор.

– Все, – не совсем дружно ответили мы, предварительно разбитые на «восьмерки», по числу дорожек.

– Первые – пошли! – скомандовал офицер. Вторым – приготовиться!

"Восьмерки" проплывали за «восьмерками». Настала очередь Алексея.

– На старт…, внимание…, – казалось, что майор что-то чувствует и сознательно "тянет".

– Марш!

Как там в рассказе у Жванецкого: "Все прыгнули, и он тоже прыгнул…! "Все прыгнули в воду, но не все поплыли. Леха лежал на дне бассейна «топором» и пускал пузыри.

– Ебть! – только и успел крикнуть майор, на лету отбрасывая белоснежную фуражку и скинув лакированные туфли. Алексея офицер конечно спас, причем парень даже не успел "нахлебаться воды", а вот о вечернем любовном рандеву пришлось забыть. И хотя, как в последствии выясниться, майор, а к окончанию нашей учебы ставший начальником кафедры физподготовки и "настоящим полковником", и тем не менее помня о своем унизительном возвращении из бассейна, на мандатной комиссии попытался отчислить незадачливого пловца. Но в конечном счете, будучи в душе человеком добрым и справедливым, согласился с достаточно убедительными доводами комиссии. Во-первых, Алексей окончил школу с золотой медалью, во-вторых, его дед был не только соратником Келдыша и Александрова и создателем атомной энергетической установки для первого в мире атомного ледокола и первой советской атомной подлодки, но и директором завода по строительству этих самых лодок в Нижнем Новгороде. С такими весомыми аргументами трудно не поступить на «краснознаменный» кораблестроительный факультет Высшего Военно-морского Инженерного ордена Ленина Училища имени Феликса Дзержинского и успешно окончить самое закрытое и самое элитарное учебное заведение Советского Союза. И так, разрешите представиться Меня зовут Константин Кудрев! И я – выпускник знаменитой «Дзержинки» тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года и в этой книге я расскажу с присущей мне долей юмора о наших "традициях и обычаях", а также о годах учебы и моих друзьях и наставниках, которых Судьбой и Проведением было угодно мне встретить на жизненном пути. И за что я им очень благодарен!

Пожалуй неслучайно первый год учебы в училище называют "приказано выжить". Именно первые дни, недели и месяцы бывают самыми трудным, так как ломается привычный жизненный уклад и ритм, появляются обязанности и "лишения воинской службы", которые в последствии и формируют знаменитый флотский характер и выбор дальнейшего жизненного пути. Как говориться – "через тернии к адмиральским звездам!". И хорошо, когда учишься на чужих ошибках,

но иногда приходиться признавать собственную глупость и беспечность. Вот и сейчас мы с моим другом Юриком «идем» в первую в своей жизни самовольную отлучку. И это буквально спустя пару месяцев нашего пребывания в "системе"?! Скучно сидеть в душном классе на «самоподготовке», когда за окном буквально «бурлит» жизнь красивейшего города. Мы быстро перелезаем через ворота картонажной фабрики, пробегаем школьный двор и оказываемся на набережной. Затем пробегаем к Эрмитажу, затем по Дворцовой площади через Поцелуев мостик и мы в Малом органном зале и уже слушаем Моцарта или Баха. Не сказать, чтобы мы были большими почитателями классической музыки, были конечно и «культпоходы» в бани и пивные, однако посещение концертов, выставок и спектаклей считаю делом полезным и обязательным! Лучшее лекарство для морального здоровья и душевного равновесия. Мы – это я и мой друг Юрик. Если быть точным, в роте у нас было три Юрия и это было по всей видимости связано с полетом в космос Юрия Гагарина. Юрики были абсолютно разные, как по характеру, так и внешне. Первый был настолько флегматичным, что казался вечно "спящим красавцем" и ждущим, что какая – то прекрасная принцесса его разбудит поцелуем. Что собственно однажды и произошло. Другой, наоборот, был предельно собран, расчетлив и рационален как разведчик, как его отец. Именно влияние и авторитет отца определяли модель поведения, как инстинкт самосохранения в достаточно агрессивной курсантской среде. Однажды папаша сам оказался в очень сложной ситуации. Будучи советником Патриса Лумумбы по вопросам разведки и контрразведки в республике Конго, он не только «прощелкал» военный переворот, но и стал свидетелем казни человека, чьим именем назван университет "по подготовки революционеров – террористов для революционно – освободительной деятельности в странах Азии, Африки и Латинской Америки". По утверждению самого отставного шпиона, сначала Патрису Лумумбе отрубили саблей одну за другой руки и ноги и скормили их крокодилам!? А затем, отрубив голову, тело бросили все тем же крокодилам. Советский разведчик только чудом вырвался из «лап» изуверов и помчался на огромной американской машине в Кению. И когда уже казалось, что спасение так близка, произошла встреча, едва не ставшая роковой. По среди широкой африканской саванны, прямо по середине дороги рос огромный баобаб, в раскидистой кроне которого, будто Соловей Разбойник, сидел здоровенный полуголый негр, весь увешанный, как новогодняя елка пулеметными лентами и гранатами-"лимонками" с пулеметом Дегтярева в руках:

– Вылезай из машины, вонючая американская свинья, – на ломаном английском крикнул «африканский» Железняк" и угрожающе направил ствол пулемета на Юркиного отца.

– Я не американец, сэр, – ответил перепуганный советский разведчик и доставая из нагрудного кармана партийный билет и с трудом сохраняя хладнокровие, добавил, – я коммунист из Советского Союза!?

– Я знаю ваши церэушные штучки, – неожиданно «перешел» на чистейший русский африканец. Я в «мореходке», в Одессе учился. И, когда уже показалось, что угасла последняя надежда на спасение, советский разведчик разразился таким отчаянным матом, что выражения типа "негр черножопый" и "сука черномазая", пожалуй, были самыми приличными. И тут по его утверждению, с «негритосом» произошла настоящая метаморфоза:

– Привет, товарищ! – вдруг «расцвел» широкой белозубой улыбкой африканец и добавил, подняв вверх кулак правой руки, – но пас саран!

По утверждению Юркиного отца, конголезец не только пожелал "доброго пути", но и пообещал убить "всякого, кто попытается преследовать его русского друга". Правда, на этом приключения бывшего военного советника Лумумбы не закончились. В Найроби он обнаружил «контроль» практически на всех путях "отхода".

Пришлось обратиться за «помощью» к одному известному ливанскому шейху, ведущего свою родословную от пророка. Этот человек несколько раз оказывал неоценимые услуги советской внешней разведке и лично ее резиденту – Юркиному отцу. В Кении у шейха был бизнес по покупке слоновой кости. По специальному заказу был сделан деревянный ящик с "двойным дном", где благополучно улетел сначала в Бейрут, а затем обычным рейсом в Хельсинки, а затем поездом в Москву советский разведчик. На этом закончилась первая история, но началась вторая. После буквы «А» в алфавите следует буква «Б». Вначале восьмидесятых эти трагические события произошли действительно в Бейруте. К истории вопроса. Дважды нашей пятой оперативной эскадре удавалось срывать планы израильских и англо-американских спецслужб развязать гражданскую войну в Ливане, устроив бойню между мусульманами и христианами. Но в третий раз американцы на внешнем рейде Бейрута оказались раньше. Началась гражданская война, продолжавшаяся несколько лет и унесшая жизни несколько тысяч людей. Одна из про иранских мусульманских радикальных группировок похитили троих советских специалистов по бурению сверхглубоких скважин и женщину-переводчика из Ташкента. Один из советских инженеров был русским по национальности, второй – чеченцем, третий родом из Азербайджана. Женщина-переводчик была «полукровкой». Мама русская, отец – узбек. Это похищение очень нехарактерно для Востока, хотя все эти люди были «русскими» и «коммунистами», а значит, и отступниками от веры!?