Море соблазна
Шрифт:
– Не думаю. – Фелисити подняла сына, прикорнувшего на ее плече, и погладила по спинке. Мальчик недовольно засопел.
Застегнув корсаж, миссис Блэкстоун встала и осторожно понесла ребенка в детскую. Мерри поспешила за ней, путаясь ножками в пушистом ковре.
– Разве мне тоже надо идти спать? Я еще вовсе не устала и могу принести тебе папину корзинку для ленча!
Фелисити опустила своего двухмесячного сына в кроватку и, повернувшись
– Если ты не поспишь сейчас, то не сможешь выслушать ту историю, что собрался прочесть тебе на ночь папа. Разве ты хочешь пропустить такую интересную сказку?
– Не-е-е-е, – задумчиво протянула Мерри. – Я хочу успеть и то и другое.
Фелисити улыбнулась.
– Но не сегодня, Мерри, – твердо ответила мать и, уложив девочку, плотно задвинула полог. – Отдохни хорошенько, Мерри. – Глаза девочки покорно закрылись, и Фелисити поспешила выйти из детской.
На секунду задержавшись у высокого зеркала в холле, чтобы поправить растрепавшиеся волосы, она подняла уже наполненную провизией корзинку и вышла из дома.
Ленивое полуденное солнце позднего лета просвечивало сквозь резную дубовую листву, шелестящую вслед торопящейся женщине. Подойдя к старому причалу, Фелисити совсем раскраснелась – встреча с мужем до сих пор волновала ее как и первый раз, а наступившая возможность видеть его, когда захочется, после постоянных разлук безжалостного военного времени вообще приводила молодую женщину в счастливое возбуждение. Она никогда не уставала любоваться мужем.
Вот и сейчас он стоял по колено в воде, приколачивая к пирсу новые доски. Было жарко, и Дивон снял рубашку, подставляя солнцу мускулистое прекрасное тело.
Присутствие Фелисити он почувствовал сразу и, подняв голову с зажатыми во рту гвоздями, приветливо хмыкнул. Фелисити подошла ближе.
– Выглядит замечательно, – оценила она, ступив прямо на свежеположенные доски.
– Благодарствую. – Он опустил молоток. – Я был уверен, что ты придешь. Что дети, заснули?
– Конечно. Эвелин сказала, что присмотрит за ними. Мерри, конечно, сопротивлялась до последнего. – Фелисити присела на дубовые доски, нагретые солнцем, и поставила корзинку рядом.
– Вся в мать, – рассмеялся Дивон и расстелил салфетку.
– Думаю, скорее в бабушку, – отпарировала жена. – Которая, кстати, настаивала на том, чтобы ты ел дома,
– Неужели? – Дивон сдержанно погладил Фелисити по тонкой лодыжке. – А знает ли она, чем стали бы мы там заниматься, кроме поедания бутербродов с ветчиной, а?
– Наверное, нет. – Лицо ее вспыхнуло. – Лучше уж ей и не говорить. Да что ты делаешь?!
– Снимаю с тебя туфли. – Дивон удивленно вскинул бровь. – Разве тебе не жарко? – Развязав шнурки, он весело снял с жены обувь и опустил ее ноги в ласково журчащую воду. – Так лучше?
Фелисити кивнула и отдала свои ноги во власть мужа, устроившего настоящий массаж ее ступням и икрам. Полузакрытые глаза ее смотрели на маленькую гавань.
– Ты все успеешь вовремя?
– Успею. Стивен в своем письме обещал, что корабль будет здесь только на следующей неделе.
– И тогда он отвезет на рынок наш рис! – удовлетворенно сказала Фелисити.
– И я, наконец, смогу начать расплачиваться с тобой за все твои жертвы.
Фелисити возмущенно откинула у мужа со лба непокорный локон.
– Не говори так! Ты дал мне куда больше, чем можешь себе представить.
Дивон отвернулся, и Фелисити знала, что в такие минуты он обычно вспоминает прошлое, те последние годы войны, когда прорывать блокаду у Чарлстона стало уже невозможно, когда победили федераты и его родной дом оказался на оккупированной территории.
– Ах, Рыженькая, если бы не ты, мы никогда не смогли бы заново отстроить Ройял-Оук…
– Просто я вложила деньги в наше общее будущее. В будущее наших детей… А ведь строил и работал ты один.
Когда после войны чета Блэкстоунов прибыла в Ройял-Оук, возвращенный им по конфискационному акту Шермана, плантация находилась в самом плачевном состоянии. Все поля были густо покрыты сорняками, а дом представлял собой ветхую развалину. Молодые вынуждены были нанять рабочих и все свои силы сосредоточить на выращивании риса.
И вот настал день, когда они смогут наконец, пожать плоды своего упорного и кропотливого труда.
Подтянувшись на руках, Дивон подпрыгнул и сел рядом с женой на свежие доски.
– Мы ведь все сможем, Рыженькая! – прошептал он и крепко обнял ее за плечи.
Она обернула к нему лицо, полное любви, полное счастья, полное наслаждения от его присутствия, от его запаха и, прижавшись к родному плечу, произнесла те заветные слова, которые выражали всю ее непоколебимую веру в будущее:
– Если будем вместе.