Море Троллей
Шрифт:
— Думается, Олаф особо возражать не станет, — предположил Джек.
— Только не вздумай ему сказать!
Внезапная вспышка вызвала у старика затяжной приступ кашля. Джек переминался с ноги на ногу, не вполне понимая, что делать. Наконец Руна пришел в себя и несколько раз судорожно втянул в себя воздух.
— Олафу нужен свой собственный скальд. Он хочет, чтобы ты принадлежал ему всецело и полностью, как вот этот конь Гицура. Это умножит его славу. Если он решит, что петь ты не умеешь, он тебя просто убьет.
Гордый
— Ну тогда… я благодарю тебя.
Джек был признателен старику, но мысль о том, чтобы стать чьей-либо собственностью, возмущала его до глубины души.
— Начнем же, — прошелестел Руна.
Урок продолжался не один час. Отважное Сердце вновь задремал, и Джек пожалел, что не может последовать его примеру. Прошлой ночью мальчик вовсе глаз не сомкнул, а день выдался тяжелый. Наконец костер на берегу прогорел до углей. Скандинавы устроились на ночлег: расстелили покрывала и улеглись ровными рядами. По спине у Джека пробежал холодок. Выходит, даже упившись вдрызг (на сторонний взгляд), берсерки все равно ведут себя по-воински.
Наконец Руна объявил, что на первый раз успехами Джека вполне доволен. Мальчик рухнул на груду одежды и заснул, можно сказать, еще в падении.
Теперь корабль плыл вдоль берега на север. Благополучно миновав земли Эйнара Собирателя Ушей, викинги взяли в привычку вставать лагерем на берегу. Отсюда и далее они не встретят никого, кто дерзнул бы на них напасть.
Олаф и его люди никуда не торопились. В конце концов, кто-кто, а они отдых заслужили. Благородный скакун — Олаф назвал его Облачногривым — стоял, переминаясь с ноги на ногу, в самом центре палубы. Каждый день его сводили на берег попастись на свежей травке.
Воины охотились в темных лесах, окаймлявших берег, и возвращались назад с олениной и кабанятиной. Ловили сетью речную форель. Эрик Безрассудный помолол одну из соляных глыб на приправу к еде. Джек вновь отметил про себя, насколько скандинавы жадны до соли. Жадны еще больше, чем до вина, — а это вам не пустые слова.
— У нас дома соли нет, — объяснил Руна.
— А мы выпариваем соль из морской воды, — отозвался Джек. — Почему вы не можете делать так же?
Солнца мало, — коротко отозвался старый воин, отворачиваясь.
Он отказывался тратить дыхание на такого рода пустую болтовню и сберегал голос для поэзии. Каждую ночь он натаскивал мальчика — но так, чтобы Олаф не прознал. Джек просто поражался тому, насколько сложны его стихи. Поэт ничего не называл истинным именем: чем больше вариаций умещалось
— Нет! — хрипел Руна, когда Джек пел: «Король поплыл за море на битву» вместо «Кольцедаритель направил лебедя Ньерда по дороге китов на сход кольчуг и лезвий». — Нет! Нет! Нет!
Он сгибался в приступе кашля, а Джек готов был со стыда сгореть: и зачем он дразнит старика?!
— Нет! — повторил Руна, отдышавшись. — Ты же не просто поешь. Ты творишь магию.
— Магию?! — разом встрепенулся Джек.
— Неужто Драконий Язык тебе не объяснил? Каждая песня берет свое могущество от Иггдрасиля, великого древа, что прорастает сквозь девять миров.
— В жизни не слышал ни про какой Иггдрасиль.
— Драконий Язык назвал бы его жизненной силой. Она дает тебе способность творить. А теперь ты меня утомил и даром потратил мое время.
Руна умолк и принялся восстанавливать дыхание. Джек непроизвольно поежился: что за ужасный звук — резкий, хриплый и болезненный. И всякий раз старый воин чуть медлил, словно каждый новый вдох давался ему с немалым трудом.
— Прости меня, господин, — промолвил Джек.
Руна жестом отпустил мальчика.
Джек вернулся в лагерь; в голове его теснилась сотня вопросов. Стало быть, скандинавы живут не только резней и грабежом. Они верят в такую штуку, как Иггдрасиль, — а это всего лишь иное название для жизненной силы. Интересно, это древо существует на самом деле? Если да, здорово было бы на него посмотреть — ну хоть одним глазком! Кого бы спросить?
Джек понаблюдал немного за тем, как Свен Мстительный и Эрик Красавчик демонстрируют Торгиль, как сподручнее раскроить череп. Девчонка, вдохновленная уроком, разложила в ряд оленьи головы — и теперь яростно крушила их дубинкой. Этих про жизненную силу спрашивать бесполезно. Вздохнув, Джек пошел к сестре. Та играла в крохотные деревянные фигурки: Олаф Однобровый выточил ей на забаву коровку, лошадку, мужчину и женщину.
Люси построила из палочек ограду и нарисовала на песке домик. Отважное Сердце зорко наблюдал за девочкой. Вот он сцапал корову — и тут же выронил ее обратно на песок. Люси заверещала, ворон ликующе запрыгал вверх-вниз. И утащил лошадку.
— Пусть перестанет! — закричала Люси, замахиваясь на ворона.
Отважное Сердце ловко увернулся. Джек выхватил у него из клюва резную фигурку и вернул сестренке. Отважное Сердце принялся чистить перья, делая вид, что с головой увлечен этим занятием. А мгновение спустя ухватил фигурку мужчины и перелетел на ближайший валун.