Море Троллей
Шрифт:
Джек поспешно заслонил собою Люси. Псы налетели на них, словно кони на полном скаку. Но в последнюю секунду сбавили ход и заплясали вокруг детей, громко лая и повизгивая.
— Задира! Волкобой! Ведьма! Кусака! — крикнула Торгиль.
Собаки ринулись к ней, приветственно тявкая и норовя лизнуть в нос. Опрокинули девочку в пыль; Торгиль в долгу не осталась. Но вот один из псов — кажется, Кусака — выбрался из кучи-малы и подбежал к Люси. Он покрепче уперся в землю передними лапами и завилял задом: хвост так и заходил ходуном.
— Славный песинька, — просияла Люси.
—
— А ну, прочь от них! — заорала Торгиль, выбираясь из свары. — Это мои друзья! Мои, понятно?! Они не для грязных рабов.
И девочка бросилась бегом вверх по улице.
— Друзья, за мной! А ну, ко мне! — закричала она.
Псы сорвались с места и стрелой помчались за ней.
Джек глядел ей вслед, радуясь, что гигантские чудища убрались восвояси.
— Славные песиньки, — повторила Люси.
— Пойдем отыщем Олафа, — предложил Джек.
Он вдруг осознал, что Торгиль, крича: «Друзья, за мной! А ну, ко мне!» — перешла на саксонский.
Глава 20
ВЕДУНЬЯ
Олаф увел детей к себе в усадьбу, расположенную выше по склону, над пристанью. Рабы в ошейниках потащили в дом сундуки с добычей.
«Интересно, а на меня тоже наденут ошейник?» — подумал про себя Джек.
Какое ужасное, непреходящее унижение! Каждый встречный, лишь скользнув по нему взглядом, тут же распозн'aет, кто он таков.
Если Джек и питал какие-либо иллюзии насчет дружбы между хозяином и его рабами, все они развеялись, едва он услышал имена слуг: Свиное Рыло, Грязные Штаны, Толстоног, и тут же — муж с женой, Болван и Болванка. Болванка повела Облачногривого в стойло. Даже у коня имя — и то покрасивее.
Стены Олафова жилья выгибались внутрь. А скат крыши образовывал арку, вроде как киль перевернутого корабля. С обоих концов скат венчали резные драконьи головы. Повсюду вокруг теснились всевозможные хозяйственные пристройки: конюшни, амбары, кухни и гостевые спальни.
Внутри, как и в отцовском доме, пол был ниже уровня земли. Вдоль стен шли скамьи, столы и — у самой дальней стены — отменный ткацкий станок. Повсюду красовались образчики резной работы Олафа. Кони, птицы, рыбы и драконы украшали потолочные балки и столбы.
В длинной, обложенной камнями яме ближе к середине зала ярко пылал огонь. В воздухе разливалось приятное тепло — но дым ел глаза. Джек и Люси раскашлялись, едва переступив порог.
— Для легких самое оно! — заверил их Олаф, смачно ударяя себя в грудь. — По доброму кашлю сразу поймешь: я дома. А ну-ка, идите сюда, мои красавицы! Идите сюда, полюбуйтесь на подарочки!
Три жены Олафа столпились вокруг, и тут же — целый выводок соломенноволосых ребятишек, с дюжину, никак не меньше. Они наседали на отца, шумно требуя показать, что он им привез.
— Шлепка по заднице! — проревел великан.
Но дети ни капельки не испугались. Они карабкались по отцовским ногам и повисали у него на руках.
Наконец жены отцепили детей от главы семейства, и началась торжественная раздача подарков. Тут были покрывала и туники, рулоны тканей и домашняя утварь. При
— А рабы кому? — полюбопытствовала Дотти.
Женщины выжидательно воззрились на Джека с сестрой.
— Это мой скальд, — гордо сообщил Олаф.
— Ооо! Твой собственный скальд! — воскликнула Дотти.
— Уж кто-кто, а ты его заслужил! — возликовала Лотти.
Они с Дотти были похожи, как два яблока с одного деревца: белокурые, синеглазые, с пухлыми розовыми щечками и округлыми, пышными руками.
А вот третья жена разительно от них отличалась. Лицо у нее было широкое и плоское, а уголки глаз едва заметно приподнимались кверху. Бронзовый оттенок кожи еще больше подчеркивал прозрачную голубизну глаз. Но разница заключалась не только во внешности. Хейди поглядела на Джека, и мальчик почувствовал, как воздух внезапно дрогнул и завибрировал. Дремотное, ленивое тепло накрыло его с головой, и голос Олафа словно затих вдали. Весь мир будто исчез: остались лишь эта странная, смуглая женщина и ее неотрывный взгляд. Затем она рассмеялась — и дремы как не бывало.
— Мне нрааавится этот мальшшик, — проговорила она с сильным акцентом.
— Нет, Хейди, его ты не получишь, — отрезал Олаф.
— Подааарить этого мааальшика не в твоей влаасти, — напевно промолвила Хейди.
— Равно как не в твоей — получить его, женщина. Смотри, я привез тебе горшочки с травами и лекарственными снадобьями, все, что ты просила…
Хейди кивнула, принимая подношение.
— А как насчет дееевошки?
Голос ее звучал низко, с хрипотцой. Люси повисла на руке брата, засунув в рот большой палец. Она неотрывно глядела на пылающий в середине зала огонь, — а сама словно находилась за много миль отсюда, в мире своих фантазии.
— Она принадлежит Торгиль.
— Торгиль?! — хором воскликнули Дотти и Лотти.
— Это ее первая военная добыча, — объяснил Олаф. — Торгиль ужас как ей радовалась.
— Торгиль никогда и ничему не радуется, — возразила Хейди своим тягучим голосом.
— Да, но, как бы то ни было, я не намерен нарушать свои же правила и отнимать у нее добытый в боевом походе трофей.
Джек с интересом наблюдал за тем, как Олаф осторожничает с Хейди. Он не скупился на тумаки для своих воинов, да и на шлепки для Дотти с Лотти, надо полагать, тоже, но эта женщина явно занимала особое положение. Похоже, Олаф ее даже побаивался!
— А что Тоооргилль, — проговорила Хейди, — собирается делать с дееевошкой?
— Отдать ее Фрит.
— Нет! — хором воскликнули прочие жены, и Олаф, словно оправдываясь, развел руками.
— Торгиль хочет вступить в отряд берсерков королевы, — объяснил он. — Она только об этом и мечтает. Я, конечно, могу брать ее с собой в набеги, но зачисляю-то в отряд не я. Подарив королеве Люси, — так, кстати, малявку зовут, — Торгиль добьется своего.