Море вероятностей
Шрифт:
Вася не то что не смеялся, а даже притвориться бы не смог. Он видел, что Ледран разговаривает сам с собой, просто болтает, как обычно, что он вспомнил о плохом, немного погрустил и оттаял. Ничего особенного, миляга Ледранчик в своём репертуаре, тот ещё трепач и славный сплетник... У Васи мёрзла спина.
– Потом я увидел, как Эрик выгуливает собак, - говорил координатор. – И понял, что нет тут ничего странного. Гибельные Псы, Охотник и Ликвидатор... А они совсем не плохие люди, архитекторы. Они просто многомерные. У них нет масок, но очень много подлинных лиц. Они бывают милыми и смешными, и они правда милые и смешные, но они не исчерпываются этим. Что бы ты ни думал о них – они окажутся
«Блик», - подумал Вася и повторил вслух.
– Но мне поначалу было трудно, - вдруг признался Ледран. – Я ведь солдат. Я видел, как мимо меня проходит человек, который создал Миры Страдания, который на самом деле был во всём виноват – и я не мог ударить его. Не мог его убить. Ничего не мог сделать. Этот человек сознавал, что даже при успехе проекта несчётные миллиарды жизней будут погублены, миллиарды душ уйдут в отвал, как шлак, пустая руда. Это его руки обагряла вся пролитая нами кровь. Все наши муки были на его совести. Это делалось ради того, чтобы десяток-другой избранных вошёл в Лаборатории... И знаешь, что? Проект провалился. Они не родились, эти избранные. Весь ужас и горе, вся грязь и боль оказались напрасными.
Ледран длинно вздохнул. Побарабанил пальцами по колену.
– Вот так. Меня одного забрали. Линейку закрыли. Эрик со Стариком переругались из-за неё. Старик говорил, что аморально и негуманно уничтожать столько живых душ, а Эрик – что аморально и негуманно позволить им бесконечно перерождаться в цикле мучений... Все они милейшие люди, пока тебе есть куда от них спрятаться... Ох, Васенька, прости, что-то я заболтался, - он грустно улыбнулся и встал. – Значит, найти источник, я запомнил. Чем-нибудь ещё можно помочь?
Полохов поморгал и потёр пальцами веки. Нарочито зевнул, притворяясь сонным. На самом деле у него слёзы наворачивались на глаза. Очень жалко было всех. И стыдно.
– Всё, спасибо, - это вышло у него грубовато, и он устыдился ещё сильней. – Я тут... В общем, я на помощь позвал и... люди пришли. Мне помогут, Ледран. Я справляюсь.
– Ага, - покивал Ледран. – Это хорошо.
– Ну, пока.
– Удачи, Васенька.
Вася закрыл окно связи и выдохнул так, словно свалил с плеч мешок картошки. Даже согнулся и упёрся руками в колени. Повесил голову. «Это моя карма, - подумал он, - мерзкая». Самым неприятным в работе администратора локус-домена была необходимость знать массу вещей, которые его не касались и знать которые он совершенно не стремился. У Васи-оперативника хлопот стало в тысячу раз больше, но хотя бы эта обязанность отпала, и мелкие, мучительные, тягостные подробности чужих судеб больше не кишели в его сознании. «Не люблю, - подумал он. – Не люблю лезть не в своё дело. Но вот блик! Иногда дело лезет само».
А ведь сначала, вызывая координатора, он хотел ещё похвастаться ему своей волшебной помощницей... Он так смутился, что даже имени её не назвал. Всякий раз при мысли о Цинкейзе Васю тянуло заново впасть в ребяческий восторг. С каждым часом знакомства она оказывалась всё лучше. Всё чудеснее. Он просто не мог о ней говорить спокойно, он начинал нести чушь и подпрыгивать. «Я втюрился, - он эхнул и ухмыльнулся. – Втрескался по уши. А и пусть! В Цинку – любому мужику святое дело втрескаться! Ладно». Он выпрямился и расчесался пальцами. Цинка успела сообщить, что ему идут длинные волосы, так что Вася немедленно распустил хвост и с тех пор ходил лохматым. Чувствовал он себя придурком, но утешался мыслью, что девушке нравится – значит, надо.
«Жалко Ледрана, - подумал Вася. – Не буду больше ему ныть. И вообще, пора завязывать с нытьём! Девушки нытиков не любят». Придя к такому выводу, Полохов ощутил в себе твёрдость и решительность. Он выпрямился и сжал кулаки. Да, он –
Цинкейза, Цинкейза! О, укройте её зарёю, увенчайте её радугами, ибо она прекрасна. О, Цинкейза, цикада, царица!.. Вася издал нечленораздельный стон восторга. Углы рта потянулись в стороны.
– Ладно, - вслух повторил он. – Должно же быть в жизни хоть что-то хорошее!
И с тем повернулся на пятках и рысцой побежал к лестнице.
Девушки-креатуры успели прибраться в квартире. Оконные стёкла сделались невидимыми от чистоты, а с пола можно было есть. Цинкейза свернула в точку своего светового тигра и перебралась в маленькую комнату. Там уже пестрели тканые ковры и яркие вышитые картины, на низком столике красовался прибор для чайной церемонии, и целые горы разноцветных подушек громоздились на полу и низкой софе. Пахло благовониями, дразнящими и дурманными. Уютное девичье гнёздышко само будто гипнотизировало Васю, наводя ему грёзы о гаремах, весёлых играх и поцелуях. А хозяйка посреди мягкого великолепия, с ногами взобравшаяся на груду подушек, была неописуемо прекрасна. Полохов от одного взгляда забывал слова и начинал судорожно облизывать губы.
В воздухе парил тончайший аромат. Вася сопел, принюхиваясь, и шёл, точно мышь на запах сыра.
– Входи, входи, - промурлыкали ему из-за двери. Полохов задержал дыхание. Умные мысли расползались из головы. Приходилось собирать волю в кулак. «Мы тут по делу!» - напомнил себе Вася и со всем пылом сердца огорчился этому бесспорному факту. Сражаясь с дрожью, он открыл дверь и ввалился.
Цинкейза поглядела на него сквозь прозрачный голубоватый экран. По нему, словно серебристое кружево, струился код. Среда разработки подсвечивала значки инициализаторов сапфировыми огоньками. «Работает», - благоговейно подумал Вася. Почему-то странно было видеть Цинку занятой. Вдвойне странно оттого, что она многими чертами напоминала первую Васину девушку Осень. Даже цветом волос. Златокудрая умница и красавица Осень любила и умела работать, и никогда это не казалось Васе чем-то удивительным. Но Осень была спокойной и собранной, холодной и рассудительной, а Цинка... Цинка-кошечка, Цинка-ласточка, лучистое солнышко... Воплощение прелести.
Чистый секс.
Вася не знал, чем должны заниматься такие шикарные девушки. Но они уж точно не пишут программы, не читают доклады и не гоняются за безумными скитальцами по безграничному Морю Вероятностей. Они... они пьют коктейли, лежат в пенных ваннах и снисходительно позволяют собой восхищаться.
Вася зажмурился и разожмурился. Цинкейза улыбнулась. Её служанки, дремавшие на подушках в уголке, одинаковым движением приподнялись и сели, глядя на гостя пристально и безучастно.
– Я просмотрела твои отчёты, - сказала оперативница и потянулась, закинув руки за голову. Круглые груди приподнялись, под тонким золотым шёлком чуть выделились соски. – Всё так интересно. И у тебя потрясающие собаки, я никогда таких не видела.
Вася приосанился. Он отчаянно пытался не пялиться на сиськи.
– Слушай, Васенька, - сказала Цинка, - а ты не напишешь мне проксидемона?
Полохов, таявший в любовном тумане, немного удивился.
– Можно же взять стандартного из базы.
– Можно, - Цинка пожала плечами, и её восхитительные груди вновь дрогнули. – Я и беру. Но я ужасно не люблю всё стандартное. Если бы ты мне подарил авторскую работу... было бы так здорово.
– Ага, - глупо сказал Вася. Он уже оставил попытки к сопротивлению и смотрел несколько ниже Цинкиного лица. Он услышал, как она засмеялась.