Море

Фехер Клара

Нет, он всегда отличался порядочностью и человеколюбием. Когда Баттоня читал им лекции по диагностике внутренних болезней, все были в него влюблены, даже мальчики.

— Стало быть, вы хотите, чтобы я принял вас в больницу?

— Очень.

— Но у нас уже два терапевта.

— Простите… мне бы очень хотелось работать под вашим руководством.

— Вы ведь даже не знали, что я здесь, — сказал Баттоня.

— Не знала. Но если уж так получилось…

Янош Баттоня ответил не сразу. Он испытующе посмотрел на высокую девушку, на ее лицо, чистый лоб, блестящие карие глаза.

— Почему вы стали врачом?

Этот вопрос был для Марии

Орлаи настолько неожиданным, что она вместо ответа с удивлением уставилась на профессора.

— Да, мне бы хотелось знать, почему вы избрали именно профессию врача? — повторил свой вопрос Янош Баттоня и, прищурив глаза, стал ждать ответа.

— Хочу лечить.

— Кого?

— Всех, кто будет нуждаться.

— Это громкие слова… Вы это говорите от души?

Мария Орлаи в недоумении молчала. Казалось, будто она и сама только сейчас впервые подумала, почему избрала именно эту профессию. Еще когда была в восьмом классе, она ломала голову над тем, куда ей подавать заявление: пойти на химический факультет или заняться искусствоведением? А может, поступить в высшую школу изобразительных искусств? Как-то раз она зашла к отцу в кабинет и после продолжительного разговора с ним подала заявление на медицинский факультет. На столе Баттони громко тикали часы. Воздух был насыщен запахом йода и мыла. А там, на койках, — тысячи больных. Мечутся, стонут, страдают, и вся их надежда на докторов в белых халатах; врачи вернут им весеннее солнце, прогулки, любовь, прочь прогонят смерть. Она поступила правильно, избрав самую лучшую профессию.

— Да, от души, — сказала она наконец.

— Припоминаете, дорогая, я вам поставил отличную оценку, помните, на какой вопрос вы отвечали?

Мария Орлаи удивилась. Серый от усталости Баттоня с распухшими веками, вместо того чтобы спешить домой, устраивает ей экзамен. Но тут же поняла его намерение.

— Помню, об анамнезе… описание условий, предшествующих заболеванию. О том, что настоящего врача должна интересовать не только болезнь, но и сам человек.

— Да, Мария, я должен вам сказать, что сейчас это дело очень, очень трудное. У нас на излечении есть такие больные, у которых воспаление легких вроде бы давно прошло. Но стоит их выписать из больницы, как завтра они умрут, вы меня понимаете? Ведь в наши дни умирают не только больные, но и здоровые — дети, мужчины, женщины. Мы должны сберечь каждому человеку его жизнь. Медицина не для того борется с туберкулезом и тифом, а врач не ради того день и ночь сидит у койки больного, чтобы сперва вылечить его, а затем передать в руки убийцам. Так поступают только палачи.

— Да, — тихо произнесла Орлаи.

— Но трудно… трудно отобрать тех. кого следует беречь от смерти. Коек мало. Ужасно мало. Уход плохой. Питание плохое. В университете, читая лекции о язве желудка, мы говорили, что надо давать молоко, а при воспалении печени — сахар. Но что делать, если нет…

Баттоня поднялся со своего места и стал широко шагать перед письменным столом.

— Я завел об этом речь не для того, чтобы напугать вас. Мне нужно, чтобы вы знали, за что беретесь. При желании здесь можно иметь и более легкую жизнь: класть в карман десятки тысяч пенге, обзавестись ухажерами, прохлаждаться весь день. Но в таком случае говорите сразу, и я устрою вас в другом отделении.

К лицу Марии прилила кровь. Баттоне стало неловко.

— Простите, не сердитесь на меня. Я вовсе не хотел вас обидеть. Но, знаете, в нынешние времена нередко разочаровываешься в людях. Ну, по рукам. Я сейчас

пойду домой. Попросим у сестры Беаты белый халат. Ах, да, совсем забыл спросить, вы когда собираетесь приступить к работе, до того как вас оформят?..

— Именно.

— Мой заместитель — адъюнкт Пайор. Я сейчас вам его представлю. Вы коренная жительница Будапешта, не так ли?

— Да.

— И живете у своих родителей?

— Только с отцом.

— Да вы не Казмера Орлаи дочь?

— Верно.

— Мой хороший знакомый по университету. Очень славный врач. Что поделывает старик?

— Работает в районной больнице.

— Передайте ему привет. Ну что ж. пошли?

Доктора Пайора они нашли в его кабинете. Услышав стук, он испуганно закрыл ящик письменного стола и сунул в карман авторучку. Между прочим, доктор Жолт Пайор каждую свободную минуту сочинял стихи. Он уже издал два томика любовных и патриотических стихов, по триста экземпляров каждый. Стихи, очевидно, были не так плохи — больные терапевтического отделения расхватали все его книжки в первый же день.

— Позволь, Жолт, представить тебе мою любимую ученицу. Ординатор Мария Орлаи. Она будет проходить у нас практику. Возьми ее, пожалуйста, под свою опеку.

Доктор Пайор подверг осмотру будущего коллегу от блестящих как зеркало туфель и шелковых чулок до стройной талии и волнистых каштановых волос и только потом приветливо кивнул головой.

— Очень рад. Поистине рад.

— Ну, тогда разрешите оставить вас, — сказал главный врач.

— Когда придешь?

— Завтра утром. Сообщи, пожалуйста, в приемный покой, что освободилось пять мест.

Баттоня попрощался с ним за руку и ушел. Пайор улыбнулся Марии.

— Ну как, очень напугал вас старик? Вы только не вздумайте принимать его проповеди всерьез и не расплачьтесь. Он человек со странностями, и не надо, чтобы он обо всем знал. Кстати, здесь не все так строги, как наш шеф. Я, например, могу быть с вами очень нежен.

— Не будете ли вы так любезны, господин адъюнкт, сказать, каковы будут мои обязанности.

— Стало быть, вы не нуждаетесь в моей дружбе?

— Буду рада заслужить ваше доверие и благосклонность своей работой.

Пайор, вертя карандаш, насмешливо скривил губы.

— Скажите, вы девица?

— Я не замужняя.

— Простите за нескромность, сколько вам лет?

— Извольте, господин, адъюнкт, вот моя зачетка. Из нее вы узнаете все мои данные.

— А, весьма благодарен. Двадцать три года. И родилась в мае. Самый лучший месяц. Май. В этот месяц рождаются только красивые девушки. И в день рождения им преподносят сирень, ландыши. Чем прикажете вас угостить? Вы курите?

— Я могу уйти домой, или вы разрешите мне присутствовать на вечернем обходе?

— Я уже его закончил. Но, если вы так жаждете работать, я не возражаю. Между прочим, я попросил бы вас сделать мне одно одолжение. Сегодня вечером мне необходимо уйти на несколько часов, не подежурите ли вы за меня? Разумеется, если у вас возникнет какая-нибудь трудность, вы сможете найти меня по телефону, я дам номер… Согласны?

— Пожалуйста.

— Много работать вам не придется. Если ночью кому-нибудь понадобится болеутоляющее, это сделают и сестры, вас даже будить не станут. Я вам дам интересный роман, вы пойдете в дежурку, ляжете на диван и будете читать или разгадывать кроссворд, если вам это больше нравится. Или можете себе спать, только предварительно сообщите швейцару, чтобы он никого на порог не пускал, свободных мест все равно нет.