Морель и госпожа Смерть
Шрифт:
— Истинная правда, — Вильям положил себе на тарелку еще кусок окорока и мигнул оруженосцу, указывая на кубок.
— Возможно, все сложилось к лучшему, — Лоран наконец пригубил вино. — Но парижский дом оставлять не следовало.
— Я думаю дом справится сам, — предположил Ришар. — Что касается капель датского короля — в конце концов сэр Вильям мог бы проводить тебя…
— Ну уж нет! — Лиза метнула в сторону старшего брата Лорана осуждающий взгляд. — Как вы можете советовать такое! Недостаточно разве Морганеллы?
— Раз уж я виноват, то и идти к ведьмам надо мне, — заявил Йорик. — Сэр Вильям, вы ведь не откажетесь
— Еще как откажусь! — отдавая должное окороку, невнятно ответил Шекспир. — Да и какой в этом толк? Ты хочешь, чтобы они превратили тебя в лягушку? И что мы скажем Офелии?
— А что вы можете ей сказать? Кто она, а кто я? Теперь тем более.
— Это еще почему? — Вильям даже перестал жевать, отодвинул блюдо, вытер губы и отбросил в сторону салфетку. — Не намекаешь ли ты на свое происхождение? Так мы в два счета поправим это. А знаешь ли любезный Йорик… — Вильям на несколько мгновений задумался, а потом вдохновенно продолжил, — знаешь ли ты, что тайна твоего рождения может быть легко раскрыта?
— Какая тайна? — насторожился Йорик.
— У короля Гамлета был младший брат, достойнейший рыцарь, гордый и отважный. К несчастью он был одержим благочестием и рвался отправиться по стезе господней. То есть в Святую землю. В паломничество. — Шекспир опять ненадолго замолчал, что-то прикидывая в уме. — Да, в паломничество, замаливать грехи юности. А наибольший грех его заключался в том, что полюбив одну знатную замужнюю даму, француженку, жену герцога, между прочим, он стал с ней тайно встречаться. И через некоторое время их любовная связь дала известные плоды. Настолько явные, — Вильям округлил руки, как если бы держал перед собой дыню. — что разгневанный герцог отослал жену с глаз долой, в монастырь. Там она и жила в молитвах и благочестии. А вот куда подевался ребенок…— после эффектной паузы Вильям продолжал, понизив голос. — Поговаривали, что герцог, не желая брать грех на душу, пощадил внебрачное дитя, но продал его цыганам. Говорили также, что отец увез мальчика с кормилицей с собой. В Данию…— Шекспир потер руки. — И был некий документ, письмо с просьбой позаботиться о ребенке, адресованное королю Гамлету. Однако, младший брат короля не вернулся из Святой земли, а сам король Гамлет был вероломно отравлен Клавдием… — Вильям удовлетворенно улыбнулся и многозначительно переглянулся с Ришаром, а потом, взявшись за кубок, добавил: — Эльсинорский замок хранит множество тайн.
— Так Йорик и есть тот самый мальчик? — просияла Лиза. — Он королевского рода?
— Пока письмо не будет найдено, утверждать это со всей достоверностью нельзя. Но нельзя и отрицать, — развел руками Вильям.
Лоран только покачал головой.
— Чудны дела твои, о Создатель людей и существ, — подытожил Ришар. — Однако вопрос с каплями остается открытым.
— Мы поговорим об этом после погребения короля Бринмора, — сказал Лоран. — Томас, — обратился он к оруженосцу, — мой брат и сэр Вильям останутся в лагере, позаботься о том, чтобы им предоставили достойное место для ночлега.
* пеннон — Рыцарский значок, род маленького знамени
Глава 24
Сражение при Вайверн Хилл
Вильям и Ришар сидели в палатке. После битвы их много освободилось — хозяева не вернулись в лагерь. Войска короля и Ордена понесли серьезные потери.
Томас
— Вот человек, который сможет рассказать все, о чем вы хотите узнать, — пояснил оруженосец Лорана. — А я должен вернуться к шатру моего господина.
— Да, конечно. Благодарю, Томас! — сказал Ришар. — А вы располагайтесь. — Он жестом пригласил сержанта. — Как ваше имя?
— Готфрид, — ответил сержант.
— Мы не можем предложить вам ужин, но вина здесь в изобилии.
С этими словами Ришар взялся за кувшин и наполнил три кубка. Обстановка в шатре была все та же — походная. Простой стол, две скамьи, в глубине палатки у стен две кровати, у входа крестовины для доспехов.
Ришар и Вильям устроились за столом.
— Что бы вы хотели узнать, милорды? — обратился к ним сержант.
— Сэр Вильям пишет Хроники Королевства Лесных Холмов, о правлении почившего короля Бринмора. И хочет, чтобы они были правдивыми. Мы ждем от Вас рассказа об этой битве, как можно более подробного, — сказал Ришар, поудобнее усаживаясь на скамье.
— Я готов рассказать, хоть это будет и нелегко.
Готфрид помолчал. Он хмурился, пил вино. Вильям и Ришар не торопили его, понимая, что воспоминания о недавней потере боевых товарищей нелегки. Но сержант заговорил о другом.
— Этой битве предшествовало многое. Король Бринмор не хотел войны. Ни для кого не было тайной, что он пытался договориться с Морганеллой. И король, и его советники надеялись, что она удовольствуется предложенным и все это не нанесет ущерба стране. Морганелле нужна была нефриловая руда. Разработки шли в горах на севере, и какое-то время Темное королевство не пыталось завладеть большим. Но потом…
— Потом рудники истощились, а руды требовалось все больше, — продолжил за сержанта Ришар. Эту историю он хорошо знал от брата. — Силам Тьмы доверять нельзя. Морганелла начала смотреть в сторону соседних гор. Действуя хитростью и вероломством, она отодвигала границу все дальше вглубь королевства Бринмора. Некоторые приграничные лорды перешли на её сторону. С другими она постоянно вступала в стычки. Все это сказалось самым худшим образом.
— Никто не думал, что работы на руднике повлекут за собой столько бед! — согласился Готфрид.
— Самым худшим казалась гибель единорогов, — вздохнул Ришар. — Но это было лишь начало.
Вильям также расположился за столом, разложил на нем листы бумаги, чернильницу, песочницу, перья. Все это он носил с собой. И сейчас быстро писал, фиксируя то, что говорили Готфрид и Ришар.
— Единороги являются самой большой ценностью королевства? — поднял глаза на Ришара Вильям. — Я слышал раньше они встречались и в других мирах.
— Да. Но остались лишь те, что обитают в Клеронском лесу. Без них королевство Бринмора потеряет свою главную защиту.
— Как это возможно? — удивился Вильям.
— Наше королевство прежде не знало увядания, — продолжил рассказ Готфрид. — Времена года сменяли друг друга, но ни одно из них не было безжизненным. Осень считалась наилучшим. Наступала пора сбора урожая, поздних плодов и цветов. Друиды благословляли землю на зарождение новой жизни, все собирались на праздник равноденствия, и на целых семь дней холмы поднимались и мир эльфов и мир людей воссоединялись.