Морф
Шрифт:
— Привет, — буркнул он, усаживаясь за стол.
Подвинул к себе тарелку, стакан с молоком, глянул на меня пристально и немного виновато.
— Ты не сердишься? За вчерашнее?
— С чего бы? — я скривилась, — все равно, это земля под ногами осыпалась.
— Ну, пусть будет земля, — Гверфин улыбнулся, — жалко, что ты неживая.
— С чего бы?
— Да так.
Очень, очень содержательный разговор. И очень странное выражение в черных как спелая ежевика глазах этого худенького юноши. Чтобы не изводить себя лишними мыслями (а ведь всем известно, что много думать вредно), я усиленно заработала челюстями. А-ах. Если бы не пища, то проклятый смертный холод никогда
— Гверфин, — тихо позвала я.
Он отставил недоеденный завтрак и выжидающе уставился на меня, буравя все тем же задумчивым взглядом.
— Э-э-э… — я замялась, не зная, с чего бы начать, а потом брякнула то, что вертелось на языке, — ты не знаешь, твой отец никого в подземелье не держит?
Смуглое лицо Гверфина вмиг окаменело. Он медленно взял салфетку, но почему-то вместо того, чтобы промокнуть ей губы, принялся отрывать тонкие бумажные полосы и бросать их на стол.
— С чего это ты взяла? — сухо поинтересовался он, не глядя на меня.
Ну, все понятно. Наверное, не следовало заводить с ним этот разговор. Сын, достойный своего отца, иначе и не скажешь.
— Так, показалось… — прошептала я, — раньше мне слышались крики по ночам. Я же тебе говорила, помнишь?
— Но тогда…
— Тогда ты мне сказал, что это призрак. Может быть призрак. Но… Мне кажется, что тогда ты относился ко мне хуже, чем сейчас.
— А что это меняет? — он усмехнулся, покачал головой и сжал в пальцах несчастный огрызок салфетки, — я хорошо отношусь к тебе, Ирбис. Правда. Мне стыдно, что я вел себя как невоспитанный дурак, и я не стесняюсь сказать об этом тебе. Но от этого ведь ничего не изменилось. Здесь могут бродить призраки, — с нажимом произнес он, все также глядя мимо меня, — и ты действительно могла слышать и крики, и стоны. Не забывай, что здесь раньше жили некроманты, понимаешь? И именно поэтому отец отправил меня в Карьен. Ему не нравится, когда я здесь. Он считает, что это место… не самое лучшее для подрастающего мага воды.
«Значит, не скажешь», — я поймала себя на том, что огорчилась.
Мне всегда казалось, что от друзей ничего не скрывают. С другой стороны, если как следует поразмыслить, может ли юный маг считать другом умертвие? Эх, жаль. А я-то думала…
— Ну, ладно, — я торопливо вытерла дрожащие пальцы салфеткой и поднялась из-за стола, — спасибо за завтрак.
— Ты куда? — он уже был на ногах, напряженный как натянутая тетива.
Я пожала плечами.
— Вышивать, конечно же. На что я еще гожусь?
— Я думал, что мы можем…
Ну конечно, дорогой, теперь ты за мной еще и присматривать сподобишься.
— Мне надо учиться, — я выдавила жалкую улыбку, — надеюсь, ты помнишь о том, что мне надо попасть к эльфам?
— Да, — он поник и ссутулился, — извини.
— Не стоит.
И я действительно отправилась в свою комнату. И в самом деле просидела с пяльцами до заката. Из своего окна я видела, как Гверфин в одиночестве бродил по своей любимой стене, и я знала, что он меня ждет — но продолжала упрямо торчать за столом, то зло втыкая иголку в канву, то листая пожелтевшие страницы учебников. Потом
С отбытием Арниса Штойца все работы по строительству новой беседки были остановлены, рядом с котлованом не топталось ни одного зомби. Одним концом веревки я обвязала корявый ствол ближайшей яблони, другой сбросила вниз и, упираясь ногами в отвесные стены ямы, спустилась на дно. Прекрасно. Таинственная дверь оказалась рядом, вокруг — ни души. Гверфин наверняка дрыхнет и видит цветные сны.
Я склонилась к замочной скважине.
— Эй. Э-эй. Есть кто живой?
Где-то далеко закричала выпь, я вздрогнула. Потом приблизила ухо к двери. Замочная скважина выглядела как прокол в тканых сумерках, ведущий в извечное царство мрака. Внезапно стало страшно, словно сейчас… да, именно сейчас я собиралась переступить некий порог, после которого уже нельзя повернуть назад.
А может быть, мне все примерещилось? И, может быть, по замку Штойца в самом деле бродит неприкаянный призрак? И, наконец, Гверфин Штойц не сказал мне ни слова неправды?!!
— Эй, — тихо позвала я, уже скорее для очистки совести.
Тишина. Это, наверное, даже хорошо, что никого там нет на самом деле. Ха! Тебе все послышалось, Ирбис Валле. А за дверью на самом деле слепая кишка давно забытых подземелий, и никого там не было вот уже несколько сотен лет.
Но судьба была бы слишком милосердна ко мне, будь это так на самом деле. Сквозь замочную скважину донеслось едва различимое бормотание на неизвестном мне языке. Оно все приближалось и приближалось к двери, потом кто-то заскребся, как будто крыса под полом.
— Ami’deletharn?
Вмиг покрывшись ледяным потом, я вдохнула поглубже.
— Я не понимаю вас. Кто вы?
По ту сторону воцарилось молчание, а затем все тот же хриплый голос проговорил, коверкая слова:
— Йа… ист эльвен. Кто йесть вы?
Я задрожала. Происходящее казалось бредом умалишенного. Ну зачем, зачем некроманту Арнису Штойцу держать в подземелье эльфа?!! Кто он такой на самом деле, этот Штойц? Чем занимается? И — во имя Хайо — зачем ему эльф?..
— Меня зовут Ирбис, — растерянно пробормотала я, — скажите, почему вы там? Вас заточил некромант?
Неведомый эльф по ту сторону двери некоторое время молчал, видимо, раздумывая над моим вопросом, потом шумно вздохнул и сказал:
— Да. Йа есть пленник. Йа… он делает… эксперименты. Йа есть… материал… для эксперимента.
— Вот козел, — прошептала я в сердцах, — и давно вы здесь?
— Не знаю, — прохрипел эльф, — но как… вы есть здесь, леди? Вы есть пленник как йа?
— Я нашла эту дверь случайно, — честно призналась я, — здесь двор замка.
— Помогите мне. Умоляю. Не могу больше… терпеть…
Ну вот, Ирбис Валле. Это, конечно, замечательно — найти узника, над которым зловещий Арнис Штойц проводит опыты. Но что делать теперь? Узник — оно и понятно — хочет удрать. И ведь он совершенно прав, нечего сидеть в подземелье неведомо сколько месяцев или даже лет. Но как ты, Ирбис, можешь ему помочь, если дверь закрыта на замок?
— Я… не знаю, как вам помочь.
— Откройте дверь, — зашептал узник, — мои мучения столь велики, что их нельзя описать словами. Каждый вечер, когда он приходит, я умираю, но чародей не дает мне отправиться к предкам, и каждый раз возвращает меня в это проклятое тело, от которого я бы хотел освободиться. Если только в вас есть милосердие, помогите мне… или помогите умереть.