Морфо
Шрифт:
Апартаменты, в которых жил сенатор от Чечни Бекхан Сулейманов, находились в центре Москвы. От пробок не спасала даже мигалка. Некоторые водители нарочно не уступали дорогу. «Суки», – цедил сквозь зубы сенатор, видя, как легковушки и джипы игнорируют светошумовые сигналы – материальное воплощение его статуса.
Они свернули с узкого шоссе на набережной во двор. Шлагбаум откинулся, они оказались в кирпичном колодце, на который со всех сторон пялились огромные стёкла. Двери распахнул вежливый швейцар, хотя они могли открываться автоматически – признак наличия человека с восточной ментальностью в доме. Холл был стандартным для таких апартаментов, но на этаже,
В дверь звонить не пришлось – уже знали про его визит. Навстречу вышел человек с короткой, жиденькой бородой. По некоторым признакам специальной косметики было видно, что он прилагал огромные усилия, чтобы сделать её густой и длинной, но против генов не пойдёшь.
– Добрый день, – официально поздоровался Николай.
– И тебе добрый день, – ответил другой сенатор, специально подделывая акцент – на самом деле он хорошо говорил по-русски.
Жестом он пригласил Николая пройти. За дверью оказалась небольшая комнатка с подушками на полу вместо кресел и чем-то вроде скатерти в центре – вместо стола. Сенатор всячески подчёркивал своё происхождение в глазах гостя. Может быть в его доме были комнаты поудобнее, но для приёма не очень близких людей он использовал эту.
Коля с достоинством присел на одну из подушек, устроившись как можно в более свободной позе, насколько позволяло положение сидящего на полу. Бекхан уселся напротив, привычно скрестив ноги.
Вошли женщины с закрытыми лицами, они поставили мелкие чашки с чаем и сухими пирожными и вышли. Хозяин явно не рассчитывал проводить долгий и тёплый приём.
Внутри Николая зашевелилась неприязнь, но он здесь для дела, а потому в принципе не обязан любить этого человека.
– Я так понимаю, вы про моральные ценности говорить приехали? – спросил Бекхан, самоуверенно растягивая слова.
Он взял одну из чашек и качнул ей, приглашая Николая присоединиться к чаепитию.
Не будучи уверенным, что не роняет своё достоинство в восточной системе ценностей, он тем не менее взял чашку и отхлебнул.
– Россия в окружении врагов, – сказал он убеждённо – нам нужно консолидировать все здоровые силы, чтобы защититься.
– Не только защититься, но и ответные удары наносить, – вставил собеседник.
– Это тоже. Но мы должны быть уверены хотя бы в том, что общество огорожено от радужной чумы.
Бекхан понимающе скривил губы.
– Сами по себе эти люди отвратительны – это противоестественно, когда люди спят с людьми своего пола. Но в случае России они ещё и политически окрашены. В большинстве они являются сторонниками так называемых универсальных ценностей, которые навязывает Запад, маскируя под ними свои шкурные интересы. Логика тут проста: они поддерживают гомиков и лесбиянок здесь, а те, чувствуя поддержку из-за границы, неизбежно становятся пособниками Запада. В этом проблема.
– Угу, – не раскрывая рта, ответил чеченец.
– Я считаю, здоровые политические силы России должны соединиться и единым фронтом ударить по всей этой нечисти.
Собеседник промолчал.
– Я слышал кое-что про вас, – Николай сказал это так, будто ждал, что тот его спросит.
– Что же? – действительно спросил Бекхан.
– Про то, как вы разбирались с геями в Чечне.
Собеседник слегка пожал плечами.
– Такая решительность нам понадобится в будущем. Но пока надо действовать хотя бы в рамках правового поля, а потом уже посмотрим. Мы – члены коллегиального органа, – Николай сделал многозначительную паузу – поэтому нам нужна поддержка
– Что ты предлагаешь?
От неожиданности Николай опешил. Тот обратился к нему на «ты» так естественно, что это сложно было расценивать как оскорбление. Николай расценил это как некий акт дружбы со стороны восточного человека, но оставил в своём мозгу этот пунктик. Надо будет получше его узнать. Неуважения к себе он не потерпит.
– В ближайшее время мои помощники подготовят законопроект, по которому в России будет введён полный запрет на публичное упоминание ЛГБТ-активности, а также использование их символики. До этого запреты действовали ограниченно, нам нужно добиться полной маргинализации этой темы, чтобы общество поняло: либеральная эпоха в России закончилась – теперь управляют традиционалисты, руководствуясь принципами, дарованными нам Господом, чтобы жить как люди, а не как дикари.
– Ваша конституция не даёт ввести полный запрет.
Николай пропустил мимо ушей это «ваша».
– Конституция подлежит трактовке. Нам нужна большая общественная волна, чтобы расшевелить всех, включая Конституционный суд. Эти старые трусы пропустят всё, если почувствуют силу. В них живёт ещё советская привычка следовать «генеральной линии», они с удовольствием забудут и о своём статусе, и о неприкосновенности, если на них чуть поднадавить. Текущие запреты также могут быть истрактованы как нарушающие конституцию, но они их не отменяют, хотя к ним обращались с исками. Да если они даже отменять поправки, это ни на что не повлияет – прецеденты уже есть. Прошлые запреты касались защиты детей, теперь, я думаю, общество готово к следующему шагу – полному запрету всей этой мерзости. Мне нужно, чтобы вы публично поддержали этот законопроект в Совете Федерации. Я выдвину его, но нужна ещё группа сенаторов, которые сразу выскажутся «за», чтобы заставить остальных не раздумывать. Частью меня поддержат приверженцы православия, но голос национального меньшинства, желающего сохранить свой традиционный уклад, станет очень весомым аргументом. В России сейчас очень любят традиционно настроенные нацменьшинства, – Николай всё-таки не выдержал, чтобы не подпустить ему шпильку за «вашу конституцию».
– Я поддержу. Считаю, стране нужен оздоровительный крен, чтобы наконец прийти к истинному Богу, который ниспослал нам столь благодатную землю.
Николай выходил за ворота жилого комплекса. Он сам не знал почему, но чувствовал себя очень униженно. Тот как-то так строил диалог, что, не говоря ничего унизительного прямо, всячески подчёркивал превосходство даже в мелких деталях. К примеру, какого бога он называл истинным? Николай знал, что он мусульманин, поэтому ответ на этот вопрос вызывал в нём понятные чувства: Бекхан говорил так, словно вопрос об исламизации России – это лишь вопрос времени. Конечно, такая риторика его бесила, но он не был готов отвечать столь же искусно, потому что привык действовать прямо.
Ничего, он учтёт это в будущем.
Вечером, когда он вернулся домой, его встретила красавица-жена. Она была ослепительно, но в то же время по-домашнему одета – близость их постели сквозила сквозь каждую деталь её наряда.
– Дети уже спят, – многозначительно сказала она – кто-то чересчур увлёкся работой и давно не обращал внимания на жену.
Николай немного нахмурился – он не хотел делать этого сейчас. В голове столько всего, а она опять о своём.
На столе был лёгкий ужин. Он знал, что она специально приготовила его таким: он часто использовал наполенный желудок как повод уклониться от супружеской обязанности.