Морфо
Шрифт:
– По качану! Идите!
– Вы не имеете права! – воскликнул молодой депутат – Публичные заведения не в праве отказывать клиентам!
Он продекламировал статьи из законов и с юридической точки зрения был прав. Но эти законы совершенно игнорировали интересы такого сорта заведений: они хотели иметь право составлять букет из гостей по своему вкусу, поэтому просто игнорировали эти законы.
После нескольких минут препираний, Николай сорвался.
– Пидар-р-расы! – крикнул он в лицо охраннику и было отвернулся, но вдруг из толпы до него донеслись крики.
– Да,
Николай недовольно повернулся.
– А почему вы оскорбляете людей? – спросил кто-то ровным тоном.
В относительной темноте толпы он не увидел говорившего и ответил сразу всей очереди.
– Потому что они пидарасы там все, – со злобой, ответил он.
– Это что-то плохое? – повторил тот же голос.
Тут Николай, уже успевший отойти на несколько шагов, остановился.
– А вы что, одобряете их деятельность? – на этот раз его голос был притворно сдержанным, он готовился ударить во всю силу.
– Во-первых, не деятельность: быть гомосексуалом – не значит делать что-то особенное, а во-вторых, это просто оскорбление, вы незаслуженно оскорбляете людей.
– Это пидоров-то незаслуженно называть пидорами?
Всё это время он думал, что общается просто с начитавшимся либеральной литературы активистом, но потом его взгляд привлёк половой состав очереди: там не было ни одной девушки.
– Называть людей, которые вам чем-то не понравились гомосексуальными – это больше оскорбление для гомосексуалов, чем для тех, кому адресована эта фраза: потому что вы используете понятие гомосексуальности как ругань, а это просто явление – оно не плохое и не хорошее само по себе.
Тут до Николая дошло. Это было гнездо, рассадник. Он чуть не вошёл туда!
– Кто это сказал, с кем я сейчас говорю?!
Он выступил вперёд, как задиристый хулиган во дворе.
– Со мной.
Из очереди вышел немолодой человек в хорошей одежде. Его лицо выражало смесь негодования и интереса. Он явно был настроен на упорную дискуссию.
Николай не был.
Он подступил к человеку – тот до конца не мог поверить в то, что сейчас произойдёт. Николай взял его за грудки, поднял и, придав в воздухе его телу горизонтальное положение, швырнул спиной на асфальт.
В толпе раздался шум. Раздались выкрики, призывающие к возмездию.
– Вы, чокнутые! – крикнул им Николай – Вы хотите страну развалить?!
– При чём тут страна?! – ответили ему.
– Да при том, что из-за вас детей скоро рожать перестанут! Вы уроды и предатели родины! Поритесь друг с другом, чтобы никто не видел, а вы тут в открытую всё это…
Николая искренне колотило от чудовищности ситуации.
Из-за дверей клуба вышло несколько спортивных людей. В очереди началось сильное движение. Кто-то резко рванулся, его попытались удержать, но он высвободился и понёсся к Николаю. Тот с радостной улыбкой встретил бегущего ногой. Она попала в челюсть, человек отлетел на два метра, рухнул и больше не шевелился.
Одни зашагали в сторону Николая, в других напротив проявились истерически нотки: они закрыли лица руками и заплакали. От двери отделились
Долгие занятия спортом и проживание в военных лагерях сделали его очень сильным и выносливым, но ребят было несколько и все они тоже знали о спорте не понаслышке. Драка длилась несколько минут: достаточно, чтобы приехала полиция.
Когда полицейские подбежали, ребята отошли, а Николай достал свою заветную корочку. Полицейские даже не стали особо приглядываться: в Москве у многих есть какие-то корочки, а свою работу они выполнять должны.
Несмотря на численное превосходство, парни из клуба пострадали гораздо сильнее: у одного был закрыт глаз, второй отхаркивался кровью, выплюнув несколько зубов, третий, лёжа на боку, обнимал себя руками.
– Это пидарасы! Весь клуб! – в ярости орал Николай – Арестуйте их!
– Ну за что же их арестовывать? – привычно, даже миролюбиво возразил полицейский.
– За то, что они напали на меня! Сначала тот – он показал на парня, которого встретил ногой – потом вот эти. Я депутат Законодательного Собрания, они совершили нападение на меня!
Он снова достал корочку.
На этот раз полицейские бегло присмотрелись. Им было явно не охота забирать этих людей, тем более, по поведению Николая, они поняли, что он, скорее всего, и был зачинщиком конфликта, но нездоровая привычка, усвоенная с училища: человек с корочкой всегда прав, возобладала. Нехотя они подошли к парням и попросили пройти с ними.
– За что?! – возмутился тот, что стоял с закрытым глазом, он ещё мог говорить – Это он тут стоял, оскорблял всех.
Люди возле клуба стали кричать, возмущаясь несправедливостью происходящего.
– Нас тут унижали, эти люди вступились за нас! – кричали они.
Полицейским искренне не хотелось вмешиваться, но гипноз удостоверения уже действовал.
Когда Николай с компанией отошёл от клуба в прохладный сквер за Театром Мюзикла, девушка из их компании подошла и стала одноразовыми платками вытирать кровь с лица Николая, обрабатывая всё антисептиком.
Николай терпел, сжав челюсти. Он всё ещё был в бою: ломал кости уродам.
Девушка молча и преданно, сидя возле него на корточках, делала своё дело. Напор и стойкость, с которыми Николай отстаивал традиционные ценности необычайно её восхитили. Он напоминал ей отца. Она почти целиком одобряла его действия.
Доцент стоял чуть в стороне, глядя поверх голов прохожих.
– Тут ты, друг мой, перегнул, – сказал он наконец.
Николай повернул к нему лицо.
– В каком смысле? – осведомился он хриплым голосом.
– Это их частное дело: кого пускать – кого нет. Ты ведь к себе на вечеринку в дом кого попало пускать не станешь.
– Они вообще не должны там находиться!
– Тсс! – угомонила его девушка, когда он дёрнулся.
– Эти уроды, раз уж они родились, должны прятаться по своим крысиным норам, а не устраивать праздники в центре Москвы, – прошипел он с ненавистью, выдавливая слова сквозь зубы.