Моргана Фрид
Шрифт:
– Вы о Федоре? – усмехнулся генерал. – Понимаю ваше недоумение. Собственно мы выбираем агентов из-за особенности лица и телосложения, ну и голосовой сигмулятор помогает.
– То есть он пел не сам, а с помощью сигмулятора?
– Нет, голос у него имеется от природы, сигмулятор лишь помогает переводить его в нужную тональность
Они говорили так, как будто капитана Скворцова не было рядом, и он не шел сейчас с ними.
– Почему вы не прикажете им разойтись? – вдруг процедила Моргана, с неподвижным лицом. Эскорт из здешнего населения заметно нервировал ее и она не хотела, чтобы враг заметил как нервирует ее.
– Это не в моих силах, хотя и в моей власти. У нас женщина – редкость, а красивая женщина настоящее чудо. Даже не знаю, что было бы лучше, пройди вы сейчас голой или в этом мундире…
– Сэр, - с предупреждающей
– Прости, сынок, но это правда.
– Я не понимаю, - переключила внимание на себя Моргана. – Почему вы, имея на то власть и все полномочия, не можете заставить эту толпу разойтись?
– Пока не будет соблюдена традиция это невозможно.
– Простите, что?
– Традиция, - пояснил генерал. – Она, знаете ли, посильнее и похлеще закона. Закон можно обойти с молчаливого согласия окружающих, а вот традицию те же окружающие не дадут нарушить никогда, заставив уважать ее. Традиция – вторая натура, впитанная с рождения, и ее не вытравить ничем. А так как Федор сразу же заявил на вас свое право, ему придется нелегко, отстаивая его.
– Но сейчас-то, чего они все хотят? – не понимала Моргана, развернувшись к нему.
– Просто посмотреть на вас, - улыбнулся Рау и, подавшись к ней, негромко посоветовал: - Скажите им что-нибудь.
– Что?
– Не важно, что в голову взбредет.
Моргана огляделась. Вокруг она видела отнюдь не враждебные, а доброжелательные, улыбчивые, если не восторженные лица. На нее смотрели с живым любопытством, и не было в том ничего оскорбительного. Парни и молодые мужчины подтрунивали друг над другом, рисуясь перед ней, но, не задевали насмешками. Кто-то дерзко подмигнул, кто-то держался за сердца, не сводя с нее восхищенного взгляда, а кто-то беспрестанно слал ей воздушные поцелуи. Если бы эти люди вокруг проявляли враждебность и агрессию, было бы легче, Моргана бы знала как себя вести. Но, не сейчас, под этим шквалом восторга и восхищения, желания угодить ей, понравиться и общего доброжелательного интереса. Кто-то выкрикнул: «Федор, отдай ее мне. Лучше будет!»
– Хорошо, - согласилась Моргана, решившись.
– Я скажу.
– Поднимитесь на этот помост, отсюда вас будут видеть, и слышать все.
Стуча высокими сапогами по дощатым ступеням, Моргана поднялась на помост и, заложив руки за спину, оглядела стоящую перед ней толпу, что смотрела на нее затаив дыхание. Она слышала, как позади нее встали генерал и капитан.
– Граждане Республики, не надейтесь, что времена мужского доминирования вернуться! – с ходу заявила он.
– Ваша агрессия не заставит нас дрогнуть, не нарушит наших устоев. Мы можем только сосуществовать, но не более. Граждане Префектур не поменяют свои свободы на подчинение мужскому эгоцентризму. И поверьте, мы достаточно сильны, чтобы не дать ему развиться до такой степени, чтобы оно вновь начало утолять неуемную жажду власти и амбиций, уничтожая целые народы, цивилизации, губя планету, - Моргана пыталась укрепить и усилить в себе неприятие и вражду к мужским особям, к так называемой Республике. Но странным образом у нее не получалось взлелеять в себе хотя бы антипатию, даже не столько благодаря терпению и деликатности генерала Рау, сколько разнообразным мелочам и поведению, которое сумела подметить по пути сюда. Та же колода с вогнанным в нее топором, невольно заставила ее вспомнить об эшафотах древности, когда таким вот топором рубили головы, но оказалось, что это всего лишь разминка для мужского тела, чья сила и энергия требовала выхода. То же с сигаретами. Курение в Префектурах каралось годом принудительного лечения от пагубной привычки. Для этого пациентку помещали в медкапсулу для глубокого очищения организма, «заставляя» рецепторы забыть о ненужном удовольствии и потребности. К сожалению, с наркотиками подобное лечение не проходило. Здесь же, мужчины завидя офицера УВП тотчас бросали сигареты, этакие стародавние бумажные самокрутки с терпким неприятным запахом настоящего табака, безжалостно затаптывая их. Добровольно… Так что взращенная было неприязнь и агрессия тут же разбивалась о доброжелательность и готовности угодить ей… врагу. Ее бесило, что она ничего не может поделать с собой, и она продолжала свою речь, которую вдохновляла злоба на себя самою:
– Женщины поняли свою силу, и вы свидетели, что мы прекрасно обходимся без вас, сумев сохранить остатки того, что вы, мужчины, не успели разрушить. Мы жалеем о том, что
Моргану смущало и расстраивало, что она испытывала не только любопытство, но и симпатию к республиканцам. И причиной этому был Федор-Флёр, а ее помимо воли интересовало все, что было связано с ним. Напрасно она прикрывала личный интерес отговоркой, что как офицер УВП должна собрать как можно больше информации о Республике, об этом неожиданном соседе и враге. Но как0й придирчивой она ни была, не видела в Республике врага. Как быть если республиканцы просто не дают ей повода для ненависти? Как защищаться, если они не желают нападать? А ведь она тщательно ищет повод. Одна надежда на женщин Префектур, которых удерживают здесь мужские особи.
– Более того, - продолжала, между тем, Моргана, - если у Республики возникнут подобные намерения в отношении Префектур, они встретят жестокий отпор. Мы не вернемся к вашим законам, унижающим нас, внушающие нам ущербность перед узаконенным мужским превосходством, подавляющие наши способности, обделяющие нас в правах. Более того, мы помним как в своей раздутой гордыне, вы во всех провалах и неудачах винили нас, только потому, что мы другие и были зависимы от вас, а наша слабость перед вами, являлась залогом того, что мы покорно принимали и подчинялись всем вашим бредовым идеям. Ваши законы унижали нас, внушая, что женщины существа неполноценные. Помня это, Префектуры не потерпят, что бы вы даже взглянули в нашу сторону и это в лучшем случае. В худшем – Префектуры вообще не потерпят вашего существования. И Республика может надеяться лишь на то, что сможет быть хоть в чем-то быть нам полезной, но и только. Вы - отмирающая ветвь человечества. Смиритесь!
Понятно, что эмоциональность речи Морганы придавал ее собственный раздрай чувств. Знание того, что оказывается, она полюбила мужчину, стало для нее настоящим потрясением, уже принявшей было, что Флёр диссидентка. Когда Моргана замолчала, над площадью встала тишина, вдруг взорвавшаяся аплодисментами, свистами, восторженными воплями. Кто-то посылал ей бессчетные поцелуи.
Моргана уже ясно видела, что эти мужчины не имели никакого отношения к той идеологии, которой все это время жили Префектуры, и которая составляла основу их мировоззрения, отторгая мужскую особь, лишая его всех человеческих прав, потому что и людьми-то не были по определению, низводя их до уровня чуть выше животных. Но сейчас и того, что она увидела, хватило, чтобы уже не думать о них как о приматах мужской особи. К таким она ни за что не отнесла бы Федора. Столько времени зная его, она не то что не смогла распознать в нем мужчины, но даже умудрилась влюбиться. Позор! Он просто выбил основу ее ненависти, и она… сдалась… так быстро сдалась… Отчего ей было стыдно и не по себе, ее тянуло к этому человеку. Что-то неподвластное влекло ее, подспудно заставляя думать, что это все-таки правильно. Перед ней не стоял бы даже вопрос выбора между личным и государственным интересом Префектур, если бы она ясно увидела подтверждение правоты последней. Но ничто из того, что сейчас окружало Моргану не подтверждало идеологию Префектур на которой зиждился весь ее строй. Если бы эти идеи были подтверждены действительностью, Моргана не отступила. Только все оказалось совсем не так и Моргана попалась в ловушку любви, но она же словно прояснила ее зрение.
– Они вообще слышали, о чем я тут говорила? – удивленно повернулась Моргана к генералу Рау.
– Они не слышали, они слушали, лейтенант, - улыбнулся генерал и обернулся к Скворцову.
Тот тут же сорвался с места, в три прыжка преодолевая ступени помоста. Волнующаяся толпа пришла в движение и из нее, ему навстречу вывалился черный парень, играя мышцами великолепно мускулистого тела. Оба, не сбавляя бега, схлестнулись во встречном ударе.
– Но… разве исход поединка не предрешен заранее? – заметила генералу Моргана, наблюдая как черный двухметровый парень, убыстряясь в беге, пытался подавить Федора своей мощью и немалой массой.