Моргейн
Шрифт:
— Мы близ деревни Кархенд, а веревками мы помечаем деревья, которые им позволено срубить. Чтобы они не рубили на дрова хорошие деревья. Так мы делаем во всем Шатане, для их и для нашей пользы.
— Как садовники, — заключил Вейни. Эта мысль его позабавила, потому что в Эндаре, тоже лесном мире, люди рубили деревья где хотели и какие хотели, и деревьев все равно оставалось много.
— Да, — сказал Леллин. Эта идея, похоже, пришлась ему по душе. Он постучал по темному стволу старого дерева, мимо которого они
— Пора уже делать привал, — сказала Моргейн. — Ты присмотрел какое-нибудь место заранее, Леллин?
— Кархенд. Там нас пустят в холл.
— И в опасности окажется еще одна деревня? Я предпочла бы лес.
Леллин отвесил поклон и отошел на шаг.
— Я понимаю ваше беспокойство, миледи, но нет нужды оставаться в лесу. Утром у нас будут кони, и здесь нам ничего не грозит. Вы встретите там знакомых. Кое-кто из мирриндян решил на всякий случай укрыться в Кархенде.
Моргейн посмотрела Вейни в глаза. Когда она дала согласие, он не сказал ни слова, но был рад. Больше двух лет он провел под открытым небом, но Мирринд напомнил ему об удобствах, которые, казалось, он забыл навсегда. Он твердо помнил, как просыпался в Мирринде по утрам, как ел горячий хлеб и масло — их вкус ему никогда уже не забыть. Он подумал, что выносливость его начала покрываться ржавчиной. Путешествие через Шатан выглядело слишком легким, хотя они проехали за день большой путь и избежали каких-то опасностей…
Сизар вернулся на тропу и пошел рядом с ними в сгущающейся темноте. Вскоре они увидели, что лес кончается и начинается открытое пространство, поросшее травой. В последних лучах заката они выбрались к Кархенду.
Вся деревня высыпала встречать их. — Сизар! Сизар! — кричали бегущие навстречу дети. Они окружили кемейса и вцепились в него ручонками.
— Это деревня Сизара, — сказал Леллин. — Здесь живут его родители, братья и сестры, так что вам не удастся избежать их гостеприимства. Да и меня не забудут.
Здесь жили три клана: Селен, Эрен и Тезен. Сизар, принадлежавший к клану Тезен, расцеловал сначала старейшин, затем родителей, затем братьев и сестер. Приход его не вызвал особого удивления, похоже, это было вполне обычным делом, но Вейни недоумевал, почему молодой кемейс, которому предстояло сопровождать их в опасном путешествии к Нихмину, привел их в свою деревню, подвергнув ее, таким образом, немалой опасности.
Леллина тоже встретил самый теплый прием. Ни старый, ни малый не проявляли особого благоговения перед ним. Он пожал руки родственникам Сизара, поцеловал в щеку его мать.
Затем
Среди прочих детей здесь был и Син. Вейни подхватил его за талию, и мальчишка оказался на спине Мэй. Син выглядел даже немного опешившим, когда Вейни дал ему в руки уздечку… но Мэй слишком устала, чтобы доставить ему беспокойство, она даже не отошла от Сиптаха.
Моргейн поздоровалась со старейшинами Мирринда, обняла Битейн, которая успела стать ее подругой, а затем последовал хор приглашений войти в холл, подкрепиться с дороги.
— Посмотри за лошадьми, — велела Моргейн, и Вейни взял поводья Сиптаха, а следом на Мэй двинулся Син, самый гордый мальчишка в Кархенде.
Сизар шел впереди, показывая дорогу, а позади тянулась стая мальчишек и девчонок из Мирринда и Кархенда. Они хватали лошадей за хвосты, но не было недостатка и в ручонках, протягивающих им траву и лакомства.
— Поосторожнее с серым, — сказал им Син, великий знаток лошадей. — Лягается!
Совет был правильным, потому что дети подошли слишком близко, не обращая внимания на железные подковы лошадей. Но Сиптах, как и Мэй, вел себя на удивление спокойно, словно ему было прекрасно известно, как вести себя с детьми. Вейни увидел, что кони находятся в добрых руках, и похлопал Сина по плечу.
— Я позабочусь о них, как всегда, — сказал Син. Вейни не сомневался, что так оно и будет.
— Увидимся в холле за ужином. Садись там рядом со мной, — сказал Вейни, и Син засиял.
Он взглянул в сторону холла; Сизар ждал его в воротах, опершись на изгородь.
— Напрасно ты ему это позволил. Ты, наверное, сам не ведаешь, что делаешь, — сказал он.
Вейни резко глянул на него.
— Не надо баловать мальчишку, — сказал Сизар. — Можешь навредить ему, сам того не понимая.
— А если он хочет уехать отсюда? — Его охватил гнев, но в Эндаре-Карше тоже был такой закон, что каждого человека ждала своя судьба.
Сизар оглянулся, в глазах его было раздумье.
— Пошли, — сказал он, и они пошли к холлу. Следом за ними потянулась стая ребятишек, пытающихся подражать мягкому шагу кемейсов. — Оглянись и пойми меня правильно, — продолжал Сизар. — Сейчас мы для них — мечта. Но когда они достигнут определенного возраста… — Сизар тихо рассмеялся, — они будут думать по-другому, кроме очень немногих. И когда они услышат зов, они пойдут, но это будет только так, и никак иначе. А что касается этого мальчика: от него это не уйдет, но не искушай его так рано. Он может попробовать раньше, чем настанет его время, и пожалеет об этом.