Морок
Шрифт:
Отныне в грамотах посланных за границу я буду именоваться императрицей России. Ни больше, ни меньше. Вровень с самыми высшими. Ну, а что? В мою империю входит Казанское, Астраханское и Сибирское ханства. Скоро и Крымское войдёт. И все жители тех земель это будут не покорённые рабы, а мои подданные для которых я Защита и Опора.
Кстати, про Защиту. Договор в Северном Союзе еле-еле Дума утвердила. Мол, зачем нам защищать каких-то шведов и немцев. Нам от них никакого проку. А вот и нет. Шведы дают полки нового строя для войны за Крым. Некоторые воеводы-бояре посчитав численность нашего войска, отправляемого на войну, перешли на крик. Кто-то радовался такой огромной силе, кто-то в ярости кричал, что казна не сдюжит. Сдюжит. Князь Себежский всё подсчитал. Почти половина войска — это крепостная обозная посоха, что будет землю
Поместная конница, стрельцы — те, да, за жалование. Но небольшое. А вот шведы и бригады князя Вайса влетят нам в копеечку. Впрочем, на шведов деньги даст Меховая Компания, а Вайсу я чем-нибудь другим отдам. Пусть берёт на себя строительство Сибирского тракта. Там можно миллионы рублей заработать. На бумаге. А-ха-ха! У нашей Думы против Вайса какое-то предубеждение. Мол, он всё, что приносит деньги себе хапает, а другие остаются с носом. А-ха-ха! Вот и награжу Вайса трактом. Да что там трактом? Всю Сибирь ему в управление отдам! Пусть только ясачного меха привозит в Москву каждый год больше прежнего. Императрица я или кто?
С убийцами Киры кто-то рассчитался (привет, Ваня или Витя?). Убийц моего мужа Дума тоже присудила к смерти. Воеводу Михаила Татищева и же с ним — казнить на Лобном месте. Я хоть и добрая царица, но такое спускать невместно.
Меня всюду охраняют рынды. Из новеньких князь Вася Сицкий больно хорош. Мои фрейлины так стреляют в него глазами. Он только в прошлом году из сибирской ссылки с семьёй вернулся. Это патриарх Филарет за своего родственника попросил. Что ж, патриарх мне очень помог на Соборе. Вот и я ему угождаю в просьбах. А в церковь я стала ходить не по принуждению. Мне и службы нравятся и то как на меня все смотрят восхищённо. А как же? Ведь я Наместница Бога — Императрица!
Теперь в Москве мэрию организовали. А мэром князя Юрия Трубецкого Дума назначила. Князь себежский подарил Юрию новую шапку — кепку. Теперь все мэры будут в кепках ходить и зимой и летом.
Теперь князю Трубецкому будет не до бортничества. Он хоть и остался главным поставщиком мёда к моему двору, но теперь ему водопровод и канализацию по чертежам Виктора Вайса делать. Сам то он, конечно, по стройкам мотаться не будет, для этого из Курляндии и Европы учёные люди приедут. А мёдом пусть его супруга Елена из рода Батуры займётся. Она тоже деловая, как и я!
Впрочем, я не всегда деловая. Только в Думе с боярами. Вспоминаю, как перед моей поездкой случай приключился. Ваня мой мылся в бане и я зашла в мыльню.
— Закрой дверь! — заорал на меня, мой любимый, не признав сквозь пар.
— А я и закрыла, — сказала я и начала снимать одежду.
— Варежка(это он меня так ласково обзывает), я имел в виду с той стороны!
Фыркаю и отвечаю:
– Ага-ага, бегу и падаю. Царица я или где? Ваня, а давай ещё разок?! А то утром как-то слабовато вышло… Я даже и не орала особо. Ну, давай ещё разок! Я вот и кваску принесла холодного. Выпей чуток и давай ещё! Хорошо? Ну, вот и славно!
Место действия: Москва.
Время действия: март 1609 года.
Виктор Вайс, герцог Виргинский, князь Себежский, попаданец.
Утро. Встаю с кровати в кабинете. С женой у нас теперь раздельные постели. В прошлом году, в сентябре, я крупно поцапался с супругой. Моя юная жена-красавица Дося оказалась той ещё стервой. Когда моя служанка Дашка в очередной раз, по мнению моей жены, что-то сделала не так, то просто так дело не закончилось. Досин конюший со слугами оглушили неугодную девушку дрыном и потащили к реке, чтобы утопить, как приказала госпожа. Раздели жертву догола и хотели камень к ногам привязать, чтобы наверняка. Но, Дашка, она же вертлявая, — сумела как-то выпутаться, вырваться и бросилась с берега в реку. Доплыла до рыбачьей лодки и упросила деда-рыбака уйти от погони вниз по течению. Подпоясалась Даша на берегу куском драной мешковины и пошла так к Кремлю. Как её нигде не остановили — не понятно. Грудь и задница почти не прикрыты. Практически голая девушка гуляет по центру Москвы. Позорище! Это же в голове не укладывается. На её счастье, я как раз выезжал
Что ж мне так не везёт-то с женщинами? В прошлой жизни моя невеста умерла за два месяца до свадьбы. Как раз перед войной с Японией. А затем я стал начальником мореходного училища и в моей жизни появилась Груня. Вдовая казачка поначалу была у меня кухаркой, но после «сближения» я перевёл её в горничные. И всё бы хорошо, но Груня оказалась не чиста на руку. Я заметил, что стали пропадать деньги, вещи. Так и закончилась моя вторая любовь. Я ушёл с головой в работу, занялся изучением, а затем преподаванием языка эсперанто для всех курсантов училища. Делал вместе с товарищами огромные воздушные шары и летал в корзине над городом. Затем занялся сочинительством, написал и поставил на сцене театра пьесу.
А вот с женщинами не сближался. Так, встречи на раз-другой. Слишком уж сильны были раны от пережитого. И в этой жизни я решил не открывать женщинам своего сердца. Не хочу. Вот если бы Кира была жива — тогда другое дело. Она хоть и опасная, как взведённая к броску граната, но такая… Была. Щепотку пепла с её костра я запаял в серебряный крест, что носил на груди. Вряд ли ещё встречу такую…
Всё, хватит о грустном. Пришлось всю прошлую осень с Суворовской бригадой ходить северным хлябям, называемым дорогами, чтобы попросить получивших деньги шведов оставить Новгород и Корелу. Со скрипом, но ушли. Ничего-ничего. Зато моё отборное войско проверило себя в походе. Никто не отстал. Все полки и даже обоз двигались по заранее утверждённому плану. Я точно знал, где какая моя часть в этот момент находится. Такое не часто бывает в этом времени. Если количество отрядов, полков, батарей больше десяти — то обычно в походе царит бардак. Даже уткнувшись арьергардом в неприятельское войско, командующему войском нужно день-два, чтобы выяснить чужую диспозицию и расставить свои отряды на поле битвы. Если во время нашей расстановки противник что-то у себя изменит, то ничего сделать уже будет нельзя. Неповоротливость нынешней армии не предполагала быстрых изменений в ответ на изменения у противника. Я этим в предыдущих сражениях часто пользовался и менял свои части местами непосредственно перед сражением. Враг ничего не успевал сделать в ответ и начинал битву в проигрышных условиях. Пожалуй, сейчас лишь немногие армии Европы могут похвастаться дисциплинированной в сражениях армией. Это испанцы, которые за счёт потока заокеанского серебра, могут воевать десятилетиями без перерыва. У голландцев с их восточными пряностями тоже получается этот трюк с постоянной армией. В России времён Ивана Грозного для долгой войны было стрелецкое войско и поместная конница. Османская империя тоже могла похвастать постоянной армией — капикулой.
Османы… Не хотел бы я сейчас с ними встречаться на поле боя. Это во времена Суворова и Кутузова мы мочалили их в хвост и в гриву. Сейчас турецкая армия одна из самых лучших в мире.
Главная ударная сила осман — вооружённые огнестрельным оружием янычары (ени чери — новое войско). Они находились в постоянной боевой готовности и регулярно совершенствовали свои боевые навыки, получая за это очень хорошее жалование. Янычар сейчас было у турок порядка тридцати тысяч. Половина была в Стамбуле, выполняя функции султанской гвардии. Остальные находились на границе с наиболее опасным врагами — Персией на востоке и Священной Римской империей на западе.
В Южном Крыму(эйялете Кефе) было несколько сотен янычар в главной крепости Кефе(Феодосия). Безопасность османских владений на полуострове обеспечивали союзники осман — крымские ханы, потомки Чингиз-хана. Но, в этот момент старая дружба дала трещину. Крымские ханы, пользуясь малолетством султана, смогли подготовить восстание в Стамбуле. Хотели сесть на престол империи. Но, не вышло.
Про Смуту в Стамбуле узнали не только мы. Речь Посполитая этим летом, под шумок, решила вернуть свои южные земли и сделать страну, как раньше «от моря до моря». Поляки взяли себе в союзники на войну молдаван и сошлись с врагом на поле под Цецорой у реки Прут. Молдаване в ходе битвы предали поляков и перешли на сторону противника. Начавшее отступление армия Речи Посполитой была разгромлена.