Моров. Том 4
Шрифт:
Не имея возможности ощущать время, я просто делал то, что было нужно, и в конце концов добился результата. Только после этого приступил к наращиванию жизненной эссенции. Благодаря опыту с Варварой Викторовной, я этот ритуал отработал, прекрасно знал, как работает процесс.
В моем собственном резерве, конечно, не требовались никакие костыли, ритуалы и печати. Только моя воля, которая заставляет все вокруг приходить в движение и изменяться.
Пятый узел опустел на две трети, прежде чем я выработал достаточно жизненной эссенции.
Но был и еще один момент, которым я решил заняться. Раз уж у меня есть время и силы, почему бы и не воспользоваться шансом?
Я помнил, что тело состарилось. Однако насколько, не представлял. А потому щедро зачерпнул магии, обнулив не только пятый, но и четвертый узел, а потом пустил эту мощь в переработку. Мне нужно омоложение и укрепление собственного здоровья.
Не дело это, когда простейшие заклинания магии крови способны стереть в порошок Верховного мага. Потому моя магия отправилась по всему телу, вплетая защиту от стихий в кости, а плоть наполняя чарами динамического щита. Будь я в сознании, сейчас бы умер от разрыва сердца.
То напряжение, которое сейчас испытывало мое тело, оказалось бы для меня смертельным. Но работающие в этот момент усиления и исцеления с омоложением сводили эффекты на нет. Я мог пережить и не такую операцию на себе.
То, что я делал сейчас, в прошлом мире мне довелось совершить всего один раз. Первый император стал моим первым и последним пациентом. И я тогда обладал семью узлами и безграничным источником магии. Мы работали больше месяца, чтобы превратить будущего правителя в сверхчеловека.
Здесь у меня не было ни источника, ни возможности. И, говоря откровенно, я прекрасно помнил, как реагировал мой друг, когда я выжигал на его костях ритуальные знаки. Магам крови и не снились те мучения, которые пережил первый император.
Я бы с собой такого делать не стал. Но раз уж выдался случай, почему я должен отказываться от такого усиления? Как по мне, уже очевидно — мирной жизни мне не светит. А раз так, чем каждый раз создавать себе артефакты, лучше я превращу в магическую систему все свое тело. А для того, чтобы враги не сразу об этом узнали, буду носить с собой безделушки.
Да, все зачарования для своего поддержания требуют магии объемом в два узла. Но, как показывает практика, с тем, чтобы восполнить резерв, никаких проблем у меня не предвидится. Зато второй удар державы я уже спокойно переживу. И мне чертовски повезло, что владелец артефакта не нанес его сразу. Иначе меня бы не гости Герасимовых ловили, а отскребали прах от стен особняка.
Закончив и этот процесс, я ощутил, что пора просыпаться. Магия завершила улучшение моего тела, так что я сосредоточился на желании вернуться в реальность и открыл глаза.
Московский особняк дворянского рода Герасимовых.
—
Рядом с Солнцевым стояли несколько лучших специалистов по магии, но было ясно, что они вообще не представляют, что происходит с Моровым. Да и что произошло под покровом алого шторма, они тоже не понимали. Вместо того чтобы превратиться в облако кровавых ошметков, Иван Владимирович выжил и теперь лежал на постели, а его искаженное магией крови тело хрустело, корчилось и светилось золотым огнем.
— Я вижу магию смерти, — ответил Константин Леонидович. — И еще много всего. Кажется, будто Иван Владимирович собирает себя заново по кусочкам. Отмершие ткани выжигаются, но их место занимают новые.
— А я думаю, что это чары омоложения, — произнес Михаил Игоревич. — Иван Владимирович сделал нечто подобное для моей супруги. То же ощущение сейчас исходит от него самого.
Горящие печати над телом молодого дворянина, больше всего напоминающего мумифицированный труп, распались, и усталый седой мужчина в военном мундире опустил затекшие кисти рук.
— Мощнейшее истощение, господа, — резюмировал он, разминая узловатые пальцы. — Но оно быстро проходит. Никогда ничего подобного не видел. Я бы сказал, что перед нами какое-то подобие полного исцеления, но заклинания показывают, что некие изменения в теле Морова произошли. Его тело теперь насыщено магией.
Легостаев взглянул на него крайне внимательно.
— Это же смертельно, Кирилл Васильевич, — произнес он.
— Да, Константин Леонидович, — подтвердил тот. — В таком объеме насыщения тканей… Но Иван Владимирович в порядке, насколько можно быть в порядке в его состоянии. Никаких иных проявлений, кроме самой магии.
Венедикт Кириллович не оборачивался на них, не сводя взгляда с лица Морова. Пока все эти магические процессы происходили, оно не дрогнуло ни разу, как будто Иван Владимирович ничего не чувствовал. И в то же время артефакты Солнцева молчали — никакого рассеивания от Морова не шло.
Словно он делал еще один артефакт. Такой же совершенный, как и прочие. Но на этот раз из собственного тела.
Золотое свечение вокруг Ивана Владимировича погасло, и собравшимся магам предстало чуть возмужавшее, но все то же узнаваемое лицо.
А через пару секунд он открыл глаза.
Золотые.
Московский особняк дворянского рода Герасимовых. Иван Владимирович Моров.
— Господа, — произнес я, поднимаясь на постели, куда меня положили. — Как Никодим Павлович?
Незнакомый пожилой военный в мундире гренадера отрицательно покачал головой. А стоящий рядом с ним мужчина, похожий на Леонида Викторовича, произнес:
— Никодим Павлович ушел, как подобает настоящему дворянину, — сообщил он. — Благодаря его жертве удалось выиграть время.