Морпех. Дилогия
Шрифт:
Нет, что-то важное он в любом случае вспомнит – историю Великой Отечественной в училище изучал, и занятия не прогуливал. Вот только на календаре уже сорок третий, так что и командирскую башенку, и промежуточный патрон (или что там еще авторы попаданческой фантастики всеми силами стремились донести до Самого?) и без его вмешательства введут. А вот насчет послевоенного времени? Это уже сложнее… ну, новые нефтяные месторождения в Сибири и Татарстане, якутские алмазы, залежи урановых руд в Узбекистане и других республиках СССР. Особыми познаниями в экономической географии Степан похвастаться уж точно не мог, помнил исключительно
Морпех невесело усмехнулся: ну, не готовился он становиться попаданцем, не готовился! Просто жил, учился, Родине служил. А оно вон как вышло…
– Что загрустили, тарщ старший лейтенант? – подал голос радист, докурив. Выкопав каблуком небольшую ямку, Прохоров бросил туда окурок, заровнял место подошвой. – Про своих, поди, вспомнили?
– Типа того, – неопределенно дернул плечами морпех, возвращаясь в реальность. – Егор, только ты меня про семью ничего не спрашивай, ладно? Не положено мне рассказывать, подписку давал. А врать товарищам я не приучен, неправильно это. Потом как-нибудь.
– Так оно понятно, – серьезно кивнул тот. – Главное живым вернуться, остальное неважно. Похоже, наши возвращаются, слышите?
– В том-то и дело, что слышу, – рывком бросив тело в горизонтальное положение, старлей привычным движением сдвинул предохранитель. – А ведь предупреждал, чтоб ни ветка не колыхнулась, ни сучок не треснул! Странно как-то… Егор, давай за дерево, левый фланг твой. Я – справа. И, что бы ни случилось, без приказа не стрелять. Все, замерли!
Ждать пришлось недолго. Густые даже по зимнему времени кусты в нескольких метрах затрещали, и на открытое место вышел – почти вывалился, пошатнувшись и с трудом удержав равновесие, – боец с автоматом в руках. Темно-серый, в клочья изодранный на коленях комбинезон, поверх него – стеганая ватная куртка, перепоясанная портупеей. На голове – прыжковый шлем, за плечами вещмешок. Из всего полезного обвеса – только одиночный подсумок с запасным диском, ножны и чехол от МПЛ-50, отчего-то пустой. Лицо почти черное от грязи и копоти, только зубы да белки глаз выделяются.
Ну что ж, вот и «родственник» пожаловал – все-таки нашли они, стало быть, следы пропавшего воздушного десанта. Интересно, он один – или остальные где-то прячутся, выслав товарища на разведку?
Быстро оглядевшись, десантник расслабился, убеждаясь, что оказался в безопасности – и в этот миг его взгляд зацепился за стоящую у сосны рацию. Изменившись в лице, рывком ушел в сторону, снова вскидывая опущенное, было, оружие.
«Только не пальни сдуру, всех спалишь, и своих, и моих!» – мысленно буквально взвыл Степан, подавая Прохорову знак оставаться на месте и ничего не предпринимать. Тот кивнул, подтверждая. – «Главное тихо отработать и пацана не шибко помять, он и без того едва на ногах держится, то ли ранен, то ли устал до безумия».
Сделав еще пару шагов, боец замер, недоверчиво осматривая радиостанцию. Прислонив к сосне автомат, старлей напрягся. Самое время – до него всего-то метра три, стоит спиной. В два бесшумных прыжка преодолев разделяющее их расстояние, Алексеев навалился сзади, первым делом
– Тихо, братишка, тихо, не дергайся! Свои мы, разведка с Мысхако! Морская пехота. Да не дергайся, сказал!
– Отпусти, гад, – сдавленно просипел тот. И добавил, видимо осознав услышанное:
– Точно свои?
– От гада слышу, – парировал старлей. – Были бы чужие, ты б уже остывал с ножом в бочине. Ну, могу отпускать? Орать не станешь? Фрицы услышат – всем кранты.
– Не стану, – поколебавшись пару секунд, согласился десантник.
Отпустив парашютиста, Степан поднялся на ноги и протянул растирающему шею парню руку:
– Давай помогу.
– Сам справлюсь, – зло буркнул тот, неуклюже поднимаясь на ноги. Его заметно покачивало, пришлось даже опереться ладонью о ближайшую сосну.
– Ты б присел лучше, – озаботился морпех, вызвав очередной злой взгляд из-под насупленных бровей.
– Разберусь…
Но совету все же последовал, подобрав автомат и прижимаясь спиной к шершавому комлю. С наслаждением вытянув ноги, с вызовом взглянул на старлея:
– Вы б хоть представились, коль свои?
– Да без проблем, – улыбнулся старлей, подсознательно ощущая, что лед недоверия если еще не сломан, то уж точно пошел глубокими трещинами: то, что ему позволили взять оружие, десантник оценил. – Командир разведывательно-диверсионной группы старший лейтенант Алексеев. А зовут меня Степаном. Подходит?
– Виноват, – боец сделал попытку подняться на ноги, но был остановлен коротким жестом морпеха, «сиди, мол». – Сержант Федор Карасев[2]. Разрешите вопрос? А остальные ваши разведчики где?
– Сейчас появятся, не переживай. Егор, ты там, в кустиках не заснул? Покажись товарищу воздушному десантнику.
– Так вы знаете, кто я? – захлопал глазами Карасев, глядя на подходящего Прохорова.
Старлей пожал плечами:
– Понятно, знаю, если одна из наших задач – связь с вами установить. Ну, что, теперь веришь, или еще доказательства нужны?
– Да верю, что уж там.
– Вот и хорошо. Ты один сюда пришел, или еще и другие есть?
Поколебавшись, десантник ответил:
– Один. И еще двоих фрицы в плен взяли, в поселок увезли. Что с ними – не знаю, возможно, живы еще.
– Добро, попозже ты мне об этом еще расскажешь. Насколько понимаю, вы в районе Абрау-Дюрсо разведкой занимались?
– Так точно. Ночью планировали диверсию на аэродроме устроить, да на немцев напоролись. А боеприпасов у нас уже маловато оставалось, вот с ходу и не отбились. Мне удалось вырваться, а вот пацанам…
– Стоп, – резко оборвал десантника Степан, быстро переглянувшись с радистом. – Получается, есть здесь все-таки аэродром? Уверен?
– Так точно, есть, лично наблюдал. Мы его случайно обнаружили – заметили, что самолеты фашистские уж больно часто туда-сюда летают, вот и пошли проверять…
[1] Прохоров имеет в виду, что на флоте служил в БЧ-7 – радиотехнической.
[2] Фамилия изменена автором. В реальной истории сержант ВДВ Федор Елисеевич Карась пропал без вести, не вернувшись с боевого задания, вероятнее всего – где-то в районе Абрау-Дюрсо.