Морская прогулка
Шрифт:
– Только за мзду, Вент Мирославич.
– Улыбнулся я. Лицо Толстоватого на миг вытянулось, но почти тут же он улыбнулся.
– Кофий, чай... или коньяк?
– Поинтересовался ротмистр.
– Нет, нет. Коньяк, это часа на три. А вот чашка крепкого кофию будет очень кстати. А то я толком и не уснул этой ночью, теперь вот, в сон клонит.
– Вздохнул я.
– Это после поезда... Все же почти трое суток под стук колес... Выматывает.
– Понимающе кивнул Толстоватый.
– Ох, если бы так, Вент Мирославич, если бы так! Верите ли, так привык спать во время качки, что в нормальной
– Посетовал я, под смешок ротмистра.
– Надо же, и так, оказывается, бывает.
– Сочувствующе заметил Толстоватый, одновременно колдуя над джезвой.
Князь появился в приемной как раз в тот момент, когда мы с ротмистром приканчивали кофе. И, судя по официальному виду и количеству орденов, прибыл Владимир Стоянович отнюдь не из дома. Хм. Не рановато ли, для деловых визитов?
– Сегодня, День Тезоименитства.
– После обмена приветствиями, заметил князь, отреагировав на брошенный мною удивленный взгляд. Только тут до меня дошло, что и Толстоватый красуется в парадной форме. Сыщик, называется...
– Пройдемте в кабинет, господин Старицкий. Вент Мирославич, голубчик, подайте нам кофий и... пожалуй, коньяк. Через полчаса.
– Сделаю, Владимир Стоянович.
– Кивнул ротмистр, и я шагнул следом за князем в его кабинет.
Устроившись за своим столом, Телепнев помолчал, после чего оперся локтями на столешницу и, положив подбородок на сложенные ладони, воззрился, иначе не скажшь, на меня. Минута, другая...
– Князь?
– Я приподнял бровь, демонстрируя недоумение, и Телепнев словно отмер.
– Вот скажите, Виталий Родионович, - медленно заговорил Глава Особой Канцелярии.
– Это у вас развлечение такое?
– Не понимаю, ваше сиятельство.
– Честно ответил я.
– Нет. Это я не понимаю.
– Откидываясь на спинку кресла, вздохнул Телепнев.
– Почему, с вами постоянно что-то приключается, а?
– Хм... Ну, в данном случае моей вины нет. Это же была ваша идея с возрождением рода Старицких. Неудивительно, что нашелся настоящий представитель этой фамилии, которому такой оборот совсем не понравился.
– М-да...
– Князь задумчиво потер лоб ладонью. Как я его понимаю. И разнос хочется устроить, и... всей правды не скажешь. Бедный-бедный Владимир Стоянович. А вот не фиг было подставлять меня с этими титулами да фамилиями.
– Так вы, действительно считаете, что в покушениях на вашу жизнь виновен исключительно этот господин... как его зовут, кстати?
– Роман Георгиевич.
– Аккуратнее, надо аккуратнее, и эмоции контролировать, в обязательном порядке.
– Да-да... Роман Георгиевич... Странное имя для русского, не находите, Виталий Родионович?
– Побарабанив пальцами по столу, отрешенно проговорил князь.
– Неудивительно, ваше сиятельство.
– Я пожал плечами, откровенно не понимая, к чему клонит Телепнев.
– Он ведь родился не на Руси, соответственно и крещен был не по русскому обычаю, а, скорее всего в греческой православной церкви...
– Да-да...
– Повторился князь, все с тем же задумчивым видом.
– А греки, к сожалению, находятся под влиянием Порты... Ох, ладно!
Телепнев встрепенулся и,
– Оставим пока это, Виталий Родионович, лучше, поведайте-ка мне, как прошла ваша поездка. Подробно, по событиям и действиям. Все-таки телеграфное общение, это совсем не то, согласитесь?
– Вас устроит устный доклад?
– Вполне... А отчет предоставите на днях. Скажем, завтра?
– Интонация вопросительная, но просьбой тут и не пахнет. Ладно. Партия сказала: "надо", комсомол ответил: "есть". Придется этим вечером засесть за печатную машинку. Вот, кстати... надо будет подумать над этим пыточным агрегатом. Ведь, ни ошибку не исправить, ни фразу переиначить на ней не получается... Стоп. С этим потом. А сейчас... поехали, что ли?
Князь слушал мой рассказ, не прерывая и не останавливая. Лишь раз мне пришлось ненадолго замолчать, когда в кабинет вошел ротмистр Толстоватый с подносом, на котором красовалась пара чашек кофе и два пузатых "тюльпана" с коньяком.
Впрочем, до окончания рассказа, ни я, ни князь, к алкоголю не притронулись, а вот кофе Вент Мирославич приносил еще трижды. Наконец, я закончил свое повествование и, опустошив принесенный специально для меня бокал с сельтерской водой, откинулся на спинку кресла для посетителей.
– Положительно, Виталий Родионович, вы прямо-таки готовый герой для авантюрных романов, из тех, какими зачитываются мои внуки.
– Заключил князь. Я пожал плечами. А что тут скажешь? Помолчали. Взгляд Телепнева упал на забытые бокалы с коньяком, и он тяжело вздохнул.
– А ведь у нас тоже есть новости. Свет уже третий день бурлит. Помнится, вы говорили, что Лада Баженовна дружна с маркизой Штауфен...
– Да, мы были представлены ей во время стоянки на Руяне.
– Кивнул я.
– Передайте мои соболезнования супруге.
– Проронил князь.
– Маркиза?
– Скоропостижно скончалась в своем доме в Бреге, не далее как три дня назад.
– Телепнев опрокинул в себя коньяк и я, автоматически, последовал его примеру.
– Причины известны?
– Помолчав, спросил я.
– Апоплексический удар, Виталий Родионович. Она умерла во сне.
– Ответил князь.
– Да, Оттон Магнусович будет неутешен. Она была его хорошей знакомой.
– Вздохнул я.
– Герцог - стойкий человек, уверен, он перенесет это несчастье.
– Пожал плечами глава Особой канцелярии и, уже совершенно другим тоном, добавил.
– Что ж, на этом, думаю, мы можем закончить, Виталий Родионович. Сегодня можете отдыхать, а завтра жду вас в присутствии, с докладом и... ваши подопечные совсем расслабились без присмотра. Надеюсь, вы сможете привести их в надлежащий вид.
– Приложу все усилия, Владимир Стоянович.
– Поднявшись с кресла, я кивнул и направился к выходу.
– Да, Виталий Родионович, - окликнул меня князь, едва я взялся за дверную ручку. Пришлось притормозить.
– Вряд ли боярин Шолка сподобится вас поблагодарить, служащие зарубежной стражи, такие невежи, знаете ли... Так я это за него сделаю.
– Ваше сиятельство?
– Не понял я.
– Контрабанда, которую с вашей помощью задержали у Борнхольма, должна была уйти на юг... через Венд и Чехию.