Морская сила(Гангутское сражение)

Фирсов Иван Иванович

Сивере сдвинул брови:

— Откуда вызнали?

— О том весь месяц в Копенгагене толкуют.

Брови капитан-командора взлетели кверху.

— А как же они сумели улизнуть?

— Так что, господин капитан-командор, шли они ночью под берегом, под конвоем двух своих фрегатов.

Сивере заложил руки за спину, несколько минут размышлял, шагая по палубе от борта к борту, потом отрывисто проговорил:

— Поднять сигнал, капитанам прибыть к флагману.

Одна за другой подходили шлюпки. В каюте флаг­мана задымили трубки,

загомонили капитаны. Почти три недели не собирались вместе, отводили душу в байках.

Потом военный совет слушал капитан-командора:

— По всем доносам у Борнхольма крейсируют шведы, вымпелов тридцать. У нас втрое меньше. Указ его величества в таком случае не азардировать, в бой с неприятелем не ввязываться. — Сивере оглядел при­молкнувших капитанов и закончил: — Посему единое мое мнение. Возврат в Ревель, ждать указа государя.

Обратный путь занял две недели.

Корабли эскадры еще становились на якоря, а на палубу «Святой Екатерины» поднялся Апраксин. Выслушав Сиверса, генерал-адмирал облегченно вздохнул:

— И то верно. Вестей от тебя не получал, наму­чился. Пошлем сей же час гонца к государю. Он рас­судит, ему виднее, он там у шведов под боком.

В далеком Мекленбурге у царя будто бы все нала­живалось с союзниками. После свадебных торжеств в Данциге Петр приказал генералу Репнину поспешить с войсками из Померании к осажденному Висмару:

— Нам надобно в Мекленбурге обезопасить берег для нахождения флота. Датчане и саксонцы копошатся у Висмара. Ты подоспеешь, мы по закону Висмаром завладеем с алиртами нашими.

Но со взятием Висмара произошла осечка. Датча­не, саксонцы и пруссаки, прослышав, что русские войска идут маршем к Висмару, всполошились. Ни­как не хотели делить добычу с русскими войсками. Быстро послали к шведам в Висмар парламентеров. Объяснили, что русские, мол, вас тут грабить будут, и шведы сдали крепость.

Когда генерал Репнин подошел к городу, то перед ним закрылись ворота.

— У нас нет приказания наших повелителей пус­кать русское войско, вы не штурмовали Висмар, — объявили Репнину.

— Так пошлите за таким приказом, — настаивал Репнин, — а не пошлете, так я своей силой в город войду.

Узнав о выходке «союзников», Петр с досадой ска­зал Репнину:

— В горой не лезь, разбивай лагерь под стенами, там видно будет. Нам сейчас не с руки с ними сварить­ся. Шведа воевать станем вместе.

По пути из Данцига царь виделся с королем Прус­сии и датским королем. Уговорил совместно произве­сти высадку войск на южном берегу Швеции, в Сконе. Петр питал надежду и на англичан, что они десанти­руют войска на западный берег. Без поддержки анг­лийского флота перебрасывать войска через пролив Зунд было рискованно.

На севере Мекленбурга, в порту Росток, царя уже ждала галерная эскадра Змаевича с пятью тысячами войск.

Залпами салюта приветствовала галерная эскадра вице-адмирала Петра Михайлова. Здесь он узнал, что Ревельская эскадра

вернулась в гавань.

В Ростоке царя ждало донесение князя Долгорукова из Копенгагена. Король Дании вдруг объявил ему, что на помощь английского флота рассчитывать не стоит.

— Король Георг весьма встревожен союзом царя Петра с Мекленбургом, — пояснил датский король, — англичане подозревают вашего царя в стремлении на­всегда укрепиться в Мекленбурге. Ваши войска и флот оккупировали владения герцога Леопольда.

Петр нервничал, кусал губы. «Начинается свисто­пляска». Но Долгоруков не знал подноготную этого недовольства, хотя и догадывался, о чем речь.

Английская корона давно метила присоединить к своим владениям, Ганноверу, земли Мекленбурга и выйти к берегам Балтийского моря. А теперь вдруг дорогу перебежали русские.

В отличие от Долгорукова, царь разгадал точно за­мысел английских министров и послал Куракину указание во что бы то ни стало склонить короля к за­ключению союза против шведов…

В конце июня галерная флотилия двинулась к Ко­пенгагену. Царь решил на месте рассеять туман недо­верия у союзников. В этот же день разведка донесла, что шведская эскадра покинула позиции у Борнхоль­ма и ушла на пополнение припасов и отдых в Карл-скрону. Без промедления Петр направил берегом с нарочным офицером указ Сиверсу: «С получением сего, через 5 часов выйти в море и следовать в Копен­гаген».

Нарочный вез указ генерал-адмиралу: «Галерному флоту перейти к Аландам, быть готовым совершить диверсию против шведских берегов, но только с при­бытием датской эскадры для прикрытия».

По пути из Ростока в Копенгаген царь отдыхал в родной стихии. Море всегда, даже в шторм, прибав­ляло бодрости, поднимало настроение, освежало мысли.

Еще раз продумывал предстоящую высадку на бе­рега Швеции. Сейчас у него на галерах 5 тысяч войск, берегом двигаются казачьи полки. Вот-вот двинется корпус Шереметева из Шверина. Основа всего десан­та — русские полки. Но что-то стали темнить англи­чане, да и датчане мельтешат, никакого пока нет про­яснения…

Ход мыслей повернулся в другую сторону. Впер­вые за пятнадцать лет к Петру поступили сведения, что брат Карл склоняется начать переговоры о мире. Из Парижа Конон Зотов пишет, что испанский посол, князь Челламаре, искренне заверил его в стремлении Карла к миру, а сам князь готов быть посредником.

Он, царь, давно был готов к окончанию войны. Це­ли достигнуты, Россия пробилась к морю, крепко оседлала берега Балтики. Но можно ли доверять взбалмошному брату Карлу?

При входе на Копенгагенский рейд сердце Петра пе­реполнилось радостью. Десять русских вымпелов тере­бил летний ветерок на мачтах линейных кораблей.

Капитан-командор Шелтинг рапортовал о состоя­нии эскадры:

— Отряд капитан-командора Бредаля в полном порядке. Купленные в Англии корабли готовы выйти в море, но припасов нет в полной мере.