Морская сила(Гангутское сражение)

Фирсов Иван Иванович

Сначала, подобрав паруса, ощупью пытались обо­гнуть остров с севера, но там оказались сплошные ме­ли. Наум сразу, не бросая лот, заголосил:

— Впереди отмель!

Прямо по носу, в кабельтове, вода пенилась от всплесков. Как раз выглянуло солнце, и сквозь толщу воды темнела каменная мель. Едва успели отвернуть. Спустили шлюпку, начали промеры.

— То нам любо, — обрадовался почему-то Петр, — здесь шведы не сунутся, сплошная мель до берега тянется, вся в каменьях.

Высадились на Котлин. Гуськом двинулись по южному берегу, заросшему кустарником и лесом. Пустынный остров тянулся

версты на две. Не теряя вре­мени, царь прикидывал, как лучше обороняться.

— Здесь обоснуем батарею, пушек с дюжину-другую, — сразу определил Петр и зашагал к шлюпке, крикнул: — Наум, захвати лот, промерим южный фарватер.

От берега правили строго на зюйд. Лот долго про­носило, отошли от берега на версту с небольшим. Се-нявин, закинув лот в очередной раз, крикнул:

— Глубина тридцать футов! Глубина двадцать! Глубина пятнадцать!

Прошли вправо, влево, глубина не менялась.

— Добро, — прищурился, что-то обдумывая, Петр, — гребем на зюйд.

Отмель шла почти до самого южного берега зали­ва. Поднявшись на яхту, Петр сразу начал делать на­броски на бумаге. Меншиков с Брюсом стояли рядом. Головин сел напротив.

— Значит, так, — Петр пододвинул листок, — на острове, как сказывал, по весне не мешкая развернете батарею. Сразу валы и ограду ладить. Избу рубить. Теперь другое, генеральное. — Петр ткнул в кружок южнее острова. — Сие место мы вместе с Наумом нын­че промерили. Глубина там малая, нам на руку. Лед намерзнет, везите сюда лес да каменья. Солдатам ряж рубить великий, саженей пятнадцать впоперек, пря­мо на льду.

— Для чего все? — недоумевал Брюс.

Петр кашлянул недовольно и продолжал:

— В сруб каменья наложите, поверх бревна насте­лите. По весне лед подтает, ряж с каменьями на мель сядет, из воды ряж поднимется, фундамент выйдет. Чуете?

Все только головами покачали. Всегда царь замыс­лит такое, что никому и на ум не взбредет.

— На том фундаменте крепость изладим, пока из дерева. Чертежи и модель я вам перешлю. Сей мор­ской бастион с любым кораблем совладает, и к нему не подступиться.

Прежде чем уйти, на берегу против мели постави­ли несколько знаков из бревен и камней, промерили расстояние до мели.

На обратном пути небо вдруг запасмурило, надви­нулись с севера мрачные тучи, пошел снег.

— Слава Богу, успели! — перекрестился Петр.

На веселом острове, как прозвали его строители солдаты-преображенцы, посредине Петропавловской крепости высилась нарядная церковь. На колоколь­ню блоками как раз поднимали колокола. И скоро они подали свой голос.

Со стороны Финского залива в устье Невы пока­зался первый иноземный торговый корабль.

В разгар минувшего лета передал Петр наказ в Ар­хангельский: «Повестить всех иноземных купцов,ныне новая гавань российская на Неве, Питербурх,основалась. Пущай товары везут, кто первый приве­зет — награду получит».

С тех пор пытались некоторые купцы пробраться в новую гавань, но Нумере не пропускал. И все же ку­пец есть купец, для него главное — нажива. Один гол­ландский капитан дождался-таки в Ревеле известия об уходе шведов и сразу вышел в море, направился к Неве.

Его-то

и встречали колокольным звоном и пушеч­ным салютом в Петербурге. Петр обнял голландского шкипера:

— Молодец, не убоялся шведских каперов22 . По­лучай сто червонцев, и каждому матросу по триста та­леров. Што привез?

— Вино и соль, государь.

— Сие нам зело потребно, — захохотал царь, — передай товарищам, за доблесть купеческую награждать первенцев стану. Да пускай не боятся, скоро шве­да боронить почнем, токмо кораблики наши силу на­берут.

Как раз пришла весточка с Олонецкой верфи от Салтыкова.

«По вашим указаниям, — сообщал Салтыков, — осмотря здешние судовые работы, объявляют тебе,великому государю, наше сего, — перечислил Федор со­стояние дел на верфи, а в конце сообщил близкое дляПетра известие — о родном «Мункере» — на вашей, государь, шняве, что вы изволили основать, у которой ныне Иван Немцов делает балку-вегерс и огибает их снаружи. По твоему же, государь, указу послал к тебе чертеж, который ты сам изволил чертить шняву…»

«Добро, — прочитав письмо, похвалил про себя Салтыкова. — Пора и в Воронеж наведаться».

На прощальное застолье военный совет собрался в домике Петра.

Первое слово по старшинству держал генерал-ад­мирал:

— Нынешняя кампания наша началась у Варяж­ского моря и закончилась на Балтийском. Так и на­всегда прозываться станет оное. — Головин повернул­ся к Петру: — Твоя, государь, лепта главная. Не обес­судь, без лести, ты многие нам тропинки указал, кото­

рые к генеральному свершению привели. Отныне не токмо на юге отечеству дороги к морю проложены, но и здесь, в сердце России, кораблям ворота распах­нуты.

В новую крепость на Неве доставили первую поч­ту. Разбирая ее в новой, только что отстроенной избе; Петр отложил письмо Апраксина. Когда заглянул Го­ловин, протянул ему листы:

— Прочитай, о чем адмиралтеец ведает, худо у не­го. Терпилий, наш добрый мастер, Богу душу отдал.

— «…волею Божию плотниками стало зело скудно, — читал вслух Головин, — много больных,а и мертвых не нет. На Устье, государь, дано былодля починки 150 человек и на нынешнее число 32умерло, да 103 человека больных, а на работе 15.А больных плотников у Федосея Скляева 200, у Козен-ца да у Нея с 150 человек… А и сам лежу, тому уже че­тыре недели не вставал с постели».

— Вот так-то дела на Воронеже, а потребно ему еще матросов и офицеров, да кораблей нехватка.

…По зимнему первопутку царь уехал в Воронеж. В Москве первым делом подписал указ: «Набрать на Москве и в городах из всяких чинов людей в матрос­скую службу тысячу человек… жалования будет дано тем людям на платье по дварубля, да годоваго 12руб­лей человеку; да им же во время работы дано же бу­дет хлеб, соль, мясо и рыба».

В Воронеже обнялись по-родственному с Апракси­ным. Глаза адмиралтейца повлажнели: