Морские цыгане
Шрифт:
— Славное судно, мой старый дружище, — заметил Пьер, — жаль было бы потерять его.
— Его построил Монбар, — с гордостью заявил Тихий Ветерок, — а он знает в этом толк.
Глава VIII. Представление
В тот момент, когда в силу обстоятельств наш рассказ снова переносит нас в гостиницу, то есть около полудня, Корник, хозяин этой гостиницы, печально стоял на пороге двери, с испуганным видом взирая на опустошения, произведенные ураганом прошлой ночью. Достойный трактирщик позаботился запереться в своем доме и всю ночь
Пробило половину первого; почти в ту же минуту вошли шесть моряков — или, лучше сказать, они ворвались в гостиницу так неистово, что оттолкнули Корника, чуть было не сшибив его с ног. Однако он не рассердился, напротив, он громко расхохотался и, с трудом обретя равновесие, сказал троим или четырем голодным слугам, блуждавшим, как тени, по зале:
— Ну-ка, живо вина этим господам!
«Эти господа» оказались малыми самой мошеннической наружности, с резкими и слегка нетрезвыми движениями, в оборванной одежде, но из их карманов при малейшем движении раздавался очень приятный серебристый звук. Корник не ошибся относительно прибывших. Увидев их, он весело потер себе руки, пробормотав сквозь зубы:
— Хорошо, вот кайманы пристают к берегу, сейчас мы повеселимся.
Матросы сели за стол и начали пить, крича во всю глотку и разговаривая все одновременно.
После этих пришли другие, потом еще и еще, так что зала быстро заполнилась и поднялся страшный шум. Более полутора сотен авантюристов собрались в помещении, где могли свободно вместиться только шестьдесят, но они так ловко расселись вокруг столов и прилавка, что среди залы еще оставалось достаточно пространства для прохода трактирщика и его слуг. Те беспрестанно бегали от одного столика к другому и не знали, кого слушать. Корник собственноручно откупоривал бутылки и не считал унизительным наполнять стаканы своих посетителей.
Скоро толпа в зале сделалась настолько многолюдной, что, как разливающееся море, волны посетителей залили и смежные комнаты. Марсиаль и Агуир, еще не привыкшие — по крайней мере первый — к странным поступкам авантюристов, с трудом пробрались к концу длинного стола, уже занятого двенадцатью флибустьерами, с трубками в руках игравшими в кости на пригоршни золота, которое они беспрестанно вытаскивали из своих глубоких, как пропасть, карманов.
Марсиаль с любопытством рассматривал странное зрелище, представшее пред его глазами, и оставлял, несмотря на замечания своего товарища, стакан полным, даже не думая его опорожнять. Между тем веселье становилась все громче, вино и ром разгорячили головы, гневные и вызывающие крики начинали примешиваться к хохоту и веселым песням, здесь и там затевались драки, которые Корник со своими слугами все с большим трудом пытался прекратить.
В это время высокий и красивый молодой человек лет двадцати восьми, с надменными чертами насмешливого лица, развязной походкой вошел в залу. Он был одет чрезвычайно щеголевато, золотая фанфаронка опоясывала его шляпу, украшенную дорогими перьями и залихватски надетую набекрень.
— Э! — воскликнул он. — Да здесь, кажется, забавляются, ей-Богу! И я хочу участвовать.
— Да, да! — подтвердили несколько авантюристов, весело подняв голову. — Это вы, кавалер? Добро пожаловать!
— Давно ты здесь? — поинтересовался кто-то.
— С час. Я оставил свое судно в гавани Марго и пришел сюда.
— Браво! Успешно прошла твоя экспедиция?
— Еще бы! Ведь испанцы — наши банкиры, — сказал он, смеясь.
— Итак, ты богат?
— Как четыре генеральных откупщика.
— Раз так, ты пришел кстати, — заметил один из игроков, — этот демон Нантэ поклялся обобрать нас. Посмотри, капитан, что перед ним.
— Ба-а! — произнес Нантэ с громким хохотом, небрежно разбрасывая груду золота, находившуюся перед ним. — Это еще пустяки, я надеюсь утроить выигрыш.
— Посмотрим, — ответил молодой человек, которого назвали кавалером и капитаном.
— Когда же ты начнешь, капитан? — продолжал Нантэ.
— Сейчас, — ответил тот и, тихо положив руку на плечи Марсиаля, сказал ему: — Уйдите отсюда, друг.
Молодой человек вздрогнул при этом прикосновении, но не тронулся с места. Капитан подождал с минуту.
— Разве вы глухи, друг мой? — продолжал он, снова положив руку на его плечо, на этот раз сильнее.
Марсиаль обернулся и взглянул прямо в лицо капитана.
— Нет, — ответил он только.
— Хорошо, — сказал капитан, крутя усы, — вы не глухи? Я очень рад за вас, но если так, почему же вы не встаете?
— Потому что, вероятно, мне не угодно, — сухо ответил Марсиаль.
— Что? — произнес капитан, нахмурив брови. — Это гораздо смешнее, чем я предполагал.
— Вы думаете?
— Еще бы! Отойдите от двери, — обратился он к матросам, которые, привлеченные шумом этого спора, столпились позади него.
— Для чего же им отходить от дверей? — спросил Марсиаль, все еще внешне спокойный.
— Для того, — ответил капитан насмешливо-вежливым тоном, — что если вы не встанете, я буду к величайшему своему сожалению вынужден выбросить вас отсюда.
— Вы с ума сошли! — сказал молодой человек, презрительно пожимая плечами и опорожняя свой стакан.
Капитан, невольно изумленный твердостью и решительностью молодого человека, с минуту рассматривал его с удивлением, смешанным с любопытством.
— Не ребячьтесь, молодой человек, — сказал он, — я вижу, вы не знаете, с кем имеете дело.
— Действительно, не знаю, — ответил Марсиаль, — и мало беспокоюсь по этому поводу. Вас называют капитаном и кавалером, но это по моему мнению не дает вам никакого права быть грубым со мной.
— А-а! — сказал кавалер с насмешкой. — Ну, так знайте же, милостивый государь, что я — кавалер де Граммон!