Морские досуги №2
Шрифт:
Измученный нарзаном и абстинентным синдромом шаланден-фюрер Дриссеншухер слушал гросс-адмирала в пол-уха и смотрел на него в полглаза, но с полуслова понял: хреновый ему предстоит поход!
Тем временем толстый Кальсонбрюхер, носивший титул главкома морских сил всех Индий, Америк и рек Сибири, продолжал:
– Ваш чудо-корабль неспроста назван в честь великого пса-рыцаря Блинденахера – того самого, что во времена кайзера Гороха разгромил неразумных хазар в морском бою на Чудском озере. Вам предстоит приумножить подвиги славного предка и отсечь змеиные головы врагов Рейха разящим мечом Нибелунгов! Зиг хайль! Слава экипажу карманного линкора «Адмирал Блинденахер»!!!
Звонкое
Выписка из истории болезни. Нагле-Брехт фон Дриссеншухер, член НСП(б) с 1917 года. Из потомственных арийцев. Характер средневзвешенный нордический. Аморально неустойчив. Непримирим к врагам Рейха, неукротим в борьбе за идеи и неисправим в личной жизни. Страдает профессиональными морскими болезнями: манией преследования, трюмной клаустрофобией и хронической торпедофилией.
Фон Дриссеншухер был крепко пропит… пропитан морем и обласкан славой. В своей жизни кем он только ни был: штурманом, гетманом, шкипером, капером, опером… Он ловил треску, кильку, террористов, коммунистов, раков в Скагерраке, а когда ловить стало нечего, нанялся боцманматом на стоявший в порту эсминец. В Кригсмарине его ждала блестящая кригс-карьера. В тридцать девятом он отличился в неравном бою с польским тральщиком, а во время «странной войны» совершил много странных подвигов, за что был удостоен дубового креста с железными листьями. А также именного «парабеллума» с надписью: «Мочи их всех!». Шаланден-фюрера Дриссеншухера прочили в командиры флотилии «М&Ж-ботов», однако его подвело пристрастие к «грюн шлангу», то есть «зелёному змию». Из-за чрезмерного увлечения горячительными напитками бедного Нагле-Брехта разжаловали сначала в шнапс-капитаны, а затем – в вакхмистры. Лишь когда в морском штабе начали готовить операцию по разгрому англосаксонской плавучей гидры в Южной Атлантике, героя нашего рассказа экстренно восстановили в звании и назначили командиром гальюнно-отстойной службы новейшего карманного линкора «Адмирал Блинденахер».
После вдохновляющего напутствия гросс-адмирала неопохмелённый экипаж угрюмо поднялся с бодуна на корабль. Уже через два часа карманный линкор вышел в море в сопровождении двух охранителей, трёх блокадопрорывателей, четырёх очковтирателей и одного сетебонозаградителя. Эскадре предстояло скрытно пройти мимо патрулей Джона Буля с его бультерьерами, временно раствориться в туманах и просторах Атлантики, а затем материализоваться в постоянную головную боль и острую сердечную недостаточность для врагов Рейха. Чтобы ввести неприятеля в заблуждение, недоумение и полное офигевание, карманный линкор замаскировали под парагвайский ледокол «Дон Педро III», для чего на нём установили фальшивую дымовую трубу, а на корме соорудили бутафорскую арену для корриды.
Командир карманного линкора унтер-адмирал-цур-зее Герхард-Рок Поппенбах говорил, что «наш рейдыр» проскочит сквозь дыры в блокадных силах, как рюмка холодной водки через лужёную глотку боцмана Шлюхта. Нагле-Брехту сравнение не понравилось: он знал, что боцман Шлюхт из рюмок водку не пьёт.
Плавание началось прескверно. Уже на траверзе маяка Факенбоген на лысину Дриссеншухера нагадили бакланы, он выхватил «парабеллум» и сбил пару штук. Одна из «штук» случайно угодила в «У-бот» с прямым пятизначным номером, который с тех пор отключён или находится вне зоны действия «волчьей стаи».
Удручённый Нагле-Брехт поскользнулся и впал в депрессию. Ему вспомнился родной Швайнемайнебург, звонкие трели вальдшнепов и раммштайнов, клумбы с розенкранцами, гамбургеры с ромштексами и белокурая бестия – грудастая дас ист фантастиш фройляйн Грехен… Временами Дриссеншухера, вопреки его статусу героя, обуревала ярко выраженная ностальгия
– Дранг нах вестерн, 12 румбов! – шёпотом скомандовал унтер-адмирал Поппенбах, и ведомый им карманный линкор вместе со своей ржавой свитой, сохраняя полное безмолвие, нырнул в глубокую ночную мглу. М-м-м… Глупо надеясь обвести противника вокруг безымянного пальца, карманный флотоводец с помощью тумана, радиообмана, светомаскировки, покровительственной окраски, дымовых и чумовых шашек попытался прокрасться мимо вражьего патруля. Тру-ля-ля!.. Коварные англосаксы уже были в курсе о курсе «дранг нах…», в то время как рыцари Кригсмарине не догадывались, что облучены радаром, обручены со смертью и обречены на скорую гибель. Адмиралы «туманного Альбиона» самозабвенно плели свои сети, строили козни, расставляли ловушки и капканы.
Третьи сутки за немецким отрядом гнались вашингтонские крейсера, эсминцы-семёрки, ливерпульские четвёрки, техасские рейнджеры, сталинские соколы и неуловимые мстители. Желая запутать преследователей, герои Рейха петляли, ныряли, посыпали кильватерную струю стиральным порошком, заметали следы глубинными бомбами и злили неприятеля радиомычанием. Созданный германским гением «Адмирал Блинденахер» превосходил противников пронырливостью и изворотливостью. Кроме того, грозный корабль имел повышенную остойчивость, заносчивость, живучесть, плавучесть, прыгучесть, бегучесть, колючесть и кусачесть.
Тем не менее кольцо вокруг немецкого рейдыра сжималось. Эскадра адмирала Рожерхама заходила с норд-оста, а флотилия коммодора Дрючинга – с фор-марса. Стая легавых эсминцев преследовала карманный линкор, чуя его национал-социалистический дух за 40 вёрст (примерно 20 миль). За ней, как похоронная команда, ковыляли тральщики, катера-добивальщики, суда-могильщики и прочие килекторы.
Наконец, час «Ч» настал. Развернулись артустановки, загрохотали 16-дюймовки, захохотали пом-помы, там-тамы, бум-бумы и хип-хопы, заговорили эрликоны, заголосили клерикалы, завопили сирены и мурены. Противники словно с якорной цепи сорвались – во все стороны полетели осколки, опилки, ошмётки, огрызки и окурки. Из пробоин вырывались огонь, дым, кровь, пот и слёзы.
На квартердеке британского крейсера «Йорк-Дебошир» царил кавардак. Лейтенант Нэлливай обнаружил недостачу 12-фунтовой пушки, которую накануне один воррент-офицер с выгодой продал в порту за 20 фунтов (на то он и воррент). Сэр Нэлливай рвал и метал, и рваный металл превращал его коллег в калек.
По кораблю пронёсся слух, что немецкий снаряд разрушил судовую церковь, судовой паб и судовой ломбард. Из церкви пожар перекинулся в зал судового суда. Огонь потушили, но все заведённые на членов экипажа уголовные дела сгорели… «Правь, Британия, морями!» – восторженно заорал находившийся под следствием и под кайфом расчёт носовой башни. Но, пыхнув и выстрелив в упор, он впопыхах не закрыл затвор. Последствия были ужасны: башню снесло, крыша съехала, понты отвалились, винты застопорились. Вместо драйва вышел полный дрейф… Бедный «Йорик»! Огонь проник в его пороховые погреба, и крейсер, словно необъезженный мустанг, встал на дыбы, а затем нырнул в воду, как дельфин. Лишь густое облако смачного английского мата долго клубилось над местом гибели несчастного корабля…
Но это ещё не всё. Эскадренный миноносец «Интерпид» пытался делать хорошую мину при плохой игре. Однако хорошая мина прошла мимо. Он хотел выпустить ещё одну, но пошёл ко дну. Ну и ну…
На карманном линкоре каждый потопленный корабль зарвавшегося и оттого взрывавшегося противника провожали необузданным весельем – криками, тостами, рейнвейном, тирольскими напевами, куплетами ненормативного фольклора и плясками декоративного фольксштурма. Апофеозом ликования стало ритуальное линчевание на юте заранее припасённого еврея.