Морские дьяволы
Шрифт:
– Эй, вы только меня не зарежьте, – с опаской покосившись на Старика, произнес Данил.
– А это уж как получится, – улыбнулся я в ответ, хотя мне в этот момент было совсем не весело.
Пока Илья Константинович протирал спиртом лезвие, я свернул в несколько слоев найденную в одежном шкафу еще совершенно новую белую футболку и подсунул ее под голову Данилу. Он перевернулся на бок, подставив нам свою травмированную шею. И Илья Константинович точным движением проколол лезвием перочинного ножа волдырь на его шее. Из разреза наружу хлынула темная кровь, которую Рощин ловко промокал приготовленным ватным тампоном. Потом
– Ну вот и все, а ты боялся, – Рощин ободряюще потрепал Данила по плечу.
– Еще бы, довериться вам, коновалам, – Данил завозился на кровати, пытаясь изменить позу, и сейчас же скорчился от резкой боли.
– Что, больно? – дружески усмехнулся Илья Константинович. – Тогда лежи смирно. А заодно расскажи, как это тебя так припечатало?
– Угодил в кильватерную струю. Хорошо хоть не под лопасти гребного винта, – ответил Данил и, не скрывая своей досады, добавил: – Это я сам виноват. Закрепившись на корпусе, ухватился за рукоятку АЗУ, вот меня вместе с устройством и снесло встречным потоком.
– Не вини себя, – попытался я его успокоить. – «Атлант» шел с такой скоростью, что у тебя практически не было шансов удержаться на обшивке.
– Да нет, – Данил отрицательно мотнул головой и снова скривился от боли. – Скорость лодки была не так уж велика. В момент разворота она сбросила ход. По всем прикидкам «Атлант» шел на десяти-двенадцати узлах. Будь его скорость выше, я бы даже не смог зацепиться за обшивку и, уж конечно, не разглядел вращающиеся лопасти.
– А ты их разглядел?! – практически одновременно спросили мы с Рощиным и недоверчиво переглянулись.
– Еще бы! – воскликнул он. – На всю жизнь запомнил. Не лопасти, а настоящие турецкие сабли, и каждая длиной с эту комнату.
– Тогда каких же размеров должен быть винт? – поинтересовался я, решив про себя, что от волнения и страха Данил явно преувеличивает.
– Метров девять в диаметре или даже больше, – уверенно ответил он.
– Искривленные саблевидные лопасти и малооборотный гребной винт гигантских размеров, – задумчиво сказал Илья Константинович. – Возможно, это и есть один из секретов бесшумного хода «Атланта». Теоретически гребной винт с такими параметрами при том же тяговом усилии должен обладать меньшим акустическим шумом. Мне даже приходилось слышать про опытно-конструкторские работы по созданию таких винтов, ведущиеся у нас и в Штатах. Очевидно, теперь эти проекты наконец воплотились в жизнь.
Из ванной комнаты вышел Андрей, завернутый в махровое полотенце. Увидев наши сосредоточенные лица, он сразу догадался, что мы ведем серьезный разговор, поэтому оставил открытой дверь в ванную комнату, а воду из душа пустил на полную мощность, чтобы ее шум заглушал наши слова. Глушить, правда, пока было нечего, так как мы молчали, обдумывая последние слова Ильи Константиновича. Первым нарушил молчание Данил.
– Кстати, я вот сейчас понял, почему не выдержала присоска блока АЗУ, хотя скорость «Атланта» была не так уж велика, – подал он голос с кровати. – Все дело в обшивке. Да-да, в обшивке. Резиновое покрытие легкого корпуса слишком мягкое. Я это почувствовал, когда пытался там закрепиться. Вот присоска, сконструированная для закрепления на более твердом основании, к нему и не прилепилась. Это даже не резина, а… какой-то
Выслушав Данила, Рощин одобрительно покачал головой:
– Да, в наблюдательности тебе не откажешь. Если все действительно так, как ты говоришь, становится понятно, почему гидролокатор нашей АПЛ не обнаружил американский ракетоносец. Чем мягче и эластичнее материал обшивки, тем выше у него коэффициент поглощения акустических волн. Видимо, отразившийся от американской подлодки сигнал оказался настолько слабым, что акустики с «Барса» не смогли его обнаружить.
– Значит, мы просто обязаны получить образец этого материала! – воскликнул Андрей, включаясь в наш разговор.
– Ты думаешь, я не пытался это сделать?! – обиделся Данил. – Но, для того чтобы высверлить часть обшивки и установить АЗУ, надо прежде закрепиться на корпусе «Атланта»! А как это сделать, если даже на малых скоростях атомохода встречный поток отрывает присоску?!
– А это в зависимости от того, где ее поставить, – задумчиво произнес Илья Константинович. – Смотри. – Он взял в руки тюбик с мазью, которую использовал для лечения Данила. – При движении подводной лодки набегающий водяной поток огибает ее неравномерно. – Рощин провел по воздуху рукой, изобразив тюбиком ход подводной лодки. – За рубкой и перед обтекателями кормового оперения возникают области завихрений. Из-за встречного движения воды в этих местах скорость потока, обтекающего подлодку, в несколько раз ниже. И если правильно выбрать точку, а не лепить АЗУ куда попало, задача не представляется мне невыполнимой.
– Черт! – Данил хлопнул себя ладонью по лбу. – Как же я мог об этом забыть?! Области завихрений! Конечно! Завтра же попробую все сделать как надо!
По-моему, в этот момент он забыл не только про особенности огибания корпуса подводной лодки встречным водяным потоком, но и про полученные ушибы и свою раненую шею. Пришлось об этом напомнить:
– Тебе с твоими травмами еще как минимум два дня нельзя спускаться под воду. Завтра на поиск «Атланта» отправимся я и Кевин.
Данил обиженно вытаращил на меня глаза, но спорить с командиром не решился. Зато возражения нашлись у Ильи Константиновича:
– Уходить на транспортировщике сразу двум операторам неразумно. Ведь из нас четверых только вы с Кевином умеете управлять «Тритоном». Чтобы в любых обстоятельствах группа сохраняла свою боеспособность, в экипаже «Тритона» должен быть один оператор и один боевой пловец.
Уже по первой реплике я понял, куда клонит Илья Константинович. Все верно, полученная мною инструкция запрещает назначать в экипаж подводного транспортировщика сразу двух операторов. Но та же инструкция оговаривает использование капитана третьего ранга Рощина только для агентурной разведки на берегу.
– Я знаю, какие указания ты получил в штабе, – словно прочитав мои мысли, сказал Илья Константинович. – Но прежде всего ты должен думать о выполнении порученного группе задания. Мы все должны об этом думать. Поэтому завтра к «Атланту» должен пойти я, а не Кевин.
Я знал, что этот момент когда-нибудь наступит. И вот он наступил. Мне впервые предстояло принять тяжелое решение. Дай бог, чтобы это случилось в последний раз.
– Хорошо, Илья Константинович, – язык не повернулся назвать Рощина легендированным именем. – Завтра к «Атланту» мы пойдем вместе.