Морские гезы
Шрифт:
29
Трюм захваченного галеона был набит бочками с сельдью, ящиками с бумагой, зеркалами, дорогими тканями и кружевами, красителями. Все это мигом раскупили лондонские купцы. Правда, получили мы меньше, чем за груз предыдущего приза, всего тридцать семь тысяч флоринов. Зато на этот раз продали галеон за двенадцать тысяч. Адмирал Вильям ван дер Марк заявил лондонским торгашам, что собирается включить корабль в эскадру князя Оранского, после чего на галеон сразу нашелся покупатель. В торговле голландцы всегда утирают нос англичанам. Голландцы во все времена — купцы, а англичане — лавочники.
Все это я узнал
Как только гезы после продажи приза прибыли в Сэндвич, галеон «Князь Оранский» под моим командованием снялся с якорей и пошел в сторону острова Валхерен. Надо было спешить. Середина осени. Скоро наступят холода. Так что этот рейс будет последним. Впрочем, для меня он в любом случае будет последним на этом галеоне. На новый корабль и спокойную зиму я уже награбил, так что можно провести ее у камина, попивая горячий глинтвейн и проклиная сырую английскую погоду. Тем более, что адмирал Вильям ван дер Марк, барон Люме, заявил мне, что и сам теперь легко справиться с управлением галеоном. Особенно, если рядом будет стоять и подсказывать его заместитель Биллем ван Треслонг. У меня были сомнения, но дальнейшая судьба галеона «Князь Оранский» и его экипажа меня мало интересовали. Ян ван Баерле тоже делает последний рейс на галеоне. Я пообещал Маргарите ван Баерле в присутствии ее сына, что Ян будет служить только под моим командованием. Он, конечно, не рад, но не возникает.
Милях в пятнадцати юго-западнее устья Западной Шельды и милях в двенадцати от материка, чтобы нас не было видно с берега, галеон убирает паруса и отдает плавучий якорь. Буйс, который на этот раз сопровождает нас, уносится на юго-запад на разведку. День прохладный, но солнце больше светит, чем прячется в белых тучах. Дует северо-западный ветер силой балла четыре. Несмотря на якорь, он будет потихоньку сносить нас в сторону острова Валхерен. Экипаж — две сотни человек — почти весь разместился на палубе. Кто-то разговаривает, кто-то мастерит что-нибудь из каболок старого швартова, кто-то лежит, разглядывая пушистые облака. Офицеры тоже вышли из кают, которых на галеоне много. Вильям ван дер Марк и Биллем ван Треслонг занимают, как и я, отдельные каюты, Ян ван Баерле и Дирк ван Треслонг живут вдвоем, а в остальных по несколько человек поселились капитаны буйсов, которые оставили свои суда в Сэндвиче, и мои унтер-офицеры, как я называю боцмана и плотника с джекасса.
Буйс вернулся на следующей день. Экипаж галеона как раз собирался обедать, когда из «вороньего гнезда» доложили о приближении разведчика. Капитан —
— Идет караван из тринадцати галеонов. Черт меня побери, если это не ост-индийцы! — выпалил капитан буйса.
— Не поминай черта всуе, сын мой! — назидательным тоном пастора помянул и барон Люме нечистую силу.
Ост-индийский караван обычно приходил в конце августа или начале сентября. В этом году он почему-то задержался. Я был уверен, что он проскочил, когда мы продавали предыдущий приз. Большая часть ост-индийского каравана выгружается в Испании, но несколько кораблей — в этом году тринадцать — идут на Нидерланды, которые на данный момент находятся под властью короля Филиппа, и антверпенские купцы имеют право торговать с колониями империи.
— Жаль, что их так много! — произносит адмирал и добавляет мечтательно: — Захватить бы хотя бы один…
Ост-индийские корабли обычно нагружены пряностями, которые по мере удаления от Индии дорожают во много раз. В портах Ближнего Востока или в Александрии перец стоит уже в десять раз дороже, в Антверпене — в двадцать-двадцать пять, в Гамбурге или Лондоне — в тридцать.
— Раз ты так сильно хочешь, захватим! — говорю я шутливо.
Вильям ван дер Марк улыбается, решив, что я шучу. По его — и не только его — мнению нападать на караван из тринадцати галеонов может только сумасшедший.
— Выбираем плавучий якорь! — командую я и с улыбкой наблюдаю, как на лицах адмирала, его заместителя и остальных членов экипажа шутливое выражение меняется на, мягко говоря, удивленное.
Задавать вопросы никто не решается, чтобы не приняли за труса. В своем поведение взрослые бандиты ничем не отличается от подростков. И тем, и другим постоянно надо доказывать, что ты достаточно крут, чтобы находится в банде. Или хотя бы не проявлять трусость, за которую может быть принят любой вопрос. Надо быть очень сильным, чтобы не бояться показаться слабым, высказывать сомнения. Среди экипажа галеона «Князь Оранский» таких нет, хотя трусами их не назовешь.
— Уйди мили на три вперед и займись ловом рыбы, — приказываю я капитану буйса. — Ты нас не знаешь. Присоединишься, когда все закончится.
— А что закончится? — любопытствует он.
— Скоро увидишь, — отвечаю я, после чего приказываю зарядить пушки картечью и книппелями, изготовленными по моему требованию в Сэндвиче.
Когда на юго-западе показываются марселя флагмана ост-индийского каравана, мы тоже ставим паруса и начинаем движение в сторону острова Валхерен. Хотя ветер нам более благоприятный и мы в балласте, движемся намного медленнее испанских галеонов, которые идут туда же. Если ничего не изменится, наши курсы пересекутся в паре миль от Западной Шельды.
Капитаны ост-индийского каравана еще не слышали о галеоне-оборотне, потому спокойно отнеслись к нам. Да и кого им бояться?! Их тринадцать против одного и рядом свой берег. Тем более, что мы не демонстрируем воинственность. Пушечные порты закрыты, на палубе всего несколько невооруженных матросов. Приблизившись на полмили, мы начали изменять курс влево и брать рифы, чтобы уменьшить скорость и пристроиться им в хвост. Скорее всего, принимают нас за своего собрата, который выполнял какое-то задание короля Филиппа в Англии или Шотландии.