Морской царь
Шрифт:
Далее из разговора выяснилось, что в Большой Орде Калчу и бывших с ней у Хемода тарханов обвинили за союзничество с Дарником в трусости и предательстве, и им оставалось либо сдать булавы и превратиться в «пастухов», либо стать Черной Ордой изгоев, которой никто не помогает. Одно из тарханств выбрало долю «пастухов», четверо поддержали улус Калчу, и вот теперь они все здесь.
Рыбья Кровь был совершенно обескуражен сей кутигурской простотой.
– А если бы вы пришли, а меня здесь нет: умер или в поход ушел? Почему нельзя было сперва послов ко мне заслать?
– Все случилось так
– Но ты же сама понимаешь, что так просто все не делается, – в растерянности продолжал укорять князь.
Калчу все прекрасно понимала, поэтому предпочла не ввязываться в ненужный спор: главное сказано – остальное можно обсудить и позже.
Пять тысяч воинов с их семьями составляли не менее тридцати тысяч человек и ста тысяч крупного и мелкого скота. Поэтому получалось, что не они отдают себя во власть князя, а скорее его со всем войском принимают под свое крыло, хотя на словах все звучало наоборот. Это понимали и дарникские воеводы, при гостях не выражавших свое мнение. Отыгрались они на князе уже при возвращении в Дарполь:
– У кутигур каганами становятся только самые знатные тарханы, при первом недовольстве они сбросят выборного кагана и устроят большую резню всем чужакам.
– Ратники обязательно будут говорить, что князь через каганство захотел их всех превратить в окончательных рабов.
– Объединяться с ними – значит превращаться во врагов Хазарии.
– Может у них просто все запасы кончились. А у нас у самих во всем недостаток, зачем нам еще эти нахлебники?
– Если их пустить в город, то в случае любой драки, кутигуры нас всех перережут.
– Большая Орда Черную Орду в покое не оставит, обязательно явится, чтобы ее и нас заодно себе подчинить.
– Если ты, князь, станешь их каганом, где будешь жить: в их юрте, или их тарханы будут торчать у нас в городе?
– Кутигуры непременно захотят отомстить аборикам и не успокоятся, пока не уничтожат Хемод.
– О морских походах тогда тебе, князь, придется забыть, будешь только по степи разъезжать и нищих пастухов поборами обкладывать.
– Да еще потребуют, чтобы ты на кутигурке женился. Калчу – чем не невеста!
– Усидеть сразу на двух седлах даже у тебя, князь, вряд ли получится: и их войско и наше всегда будут чувствовать себя обиженными и обойденными.
– Я не ваш муж, а вы не мои жены, чтобы ревновать, на каких еще женщин я буду смотреть, – отвечал советникам Рыбья Кровь. – Если вы волнуетесь, что летом я не поведу вас в новый грабительский поход, так не беспокойтесь – обязательно поведу и награбите вы в свое удовольствие. Ну ничего с собой поделать не могу – так хочется называться великим кутигурским каганом!
Воеводы не могли сдержать смеха: ну что поделаешь с таким несерьезным князем.
Оставалась, правда, надежда, что требования кутигур к своему кагану ему чем-то не подойдут. И на следующих трех-четырех встречах с тарханами Дарник обо всем их подробно выспрашивал: надо ли постоянно жить в орде, придется ли жениться на кутигурской принцессе, нужно ли поклоняться их
– Быть вашим каганом для меня большая честь. Но каждый день думать о том, что я делаю что-то не так, и не оправдываю ваши ожидания – это не по мне. Давайте сделаем так. Целый год я буду делать то, что считаю правильным, а через год вы сами скажите: быть вам с Дарполем единым целым, или мы будем жить хорошими соседями-союзниками, вместе отражая врагов и только.
Старейшины и тарханы утвердительно кивали головами:
– Ты говоришь очень мудро и верно. Но все равно этот год ты должен быть не нашим соседом, а нашим каганом, только так мы сможем потом принять нужное решение.
Столь же покладисто согласились они и с другими его пожеланиями: разбивать свои кочевья лишь к северу от Дарполя, не приближаться к Хемоду и не нападать на абориков, заложить каганскую Ставку в трех верстах от Дарполя, дабы не было трудностей и по управлению словенским городом и чтобы каждый улус на месяц присылал в Ставку по сотне своих воинов для прохождения совместной выучки с дарпольскими ратниками и на год отдать в Дарполь по десять детей для обучения грамоте и языкам. Не возражали и против пребывания в Ставке малой княжеской дружины.
Некая неувязка возникла лишь насчет имущества князя. По кутигурскому обычаю Дарник должен был все свое имущество раздать в улусы, «потому что имущество кагана это имущество всей его Орды». После долгих споров договорились перенести это решение ровно на год, посмотреть, как дело сложится.
Обряд посвящения нового кагана прошел со всей степной красочностью. Дарника заставили пройти через очистительный огонь, потом трижды подымали и опускали на белой кошме. Закончили обряд выстрижением у выборного кагана пряди волос, которую привязали к выпущенному на свободу орлу. Орел полетел на восток, что было истолковано шаманами, как знак того, что новый каган, отобьет исходящую оттуда угрозу для кутигур. От слишком громкого титула Кагана и Князьхана Дарник сумел уклониться, предложив называть себя Князьтарханом, приятно удивив старейшин своей скромностью.
Погода как на заказ в день празднества стояла теплая, безветренная и солнечная. На празднике на ипподроме-ристалище собралось не меньше десяти тысяч гостей. Пиршество было хоть и с перееданием, но с весьма умеренным опьянением. Хемодское виноградное вино пили одни старшие воеводы, остальным достались только хмельной кумыс и ячменное вино. Столы с лавками тоже были лишь для воевод, все остальные пили и ели прямо на растеленных на земле кошмах.
Отдельно расположились полторы сотни повозок со степными дарами: кожами, шерстью, войлоком, коврами, звериными шкурами. Во временных загонах ожидали отправки в Дарполь не менее двух тысяч голов всевозможного скота. Кроме того, каждое кочевье старалось вручить Князьтархану что-то особенное: будь то драгоценное ожерелье, золотые монеты или отрез шелка.