Морской дьявол
Шрифт:
— Все! Разговор окончен. Поезжайте в Москву и везите гарантии. Иначе приставку к королю не повезу.
Курицын поднялся. В глазах его и во всей фигуре сквозила решительность, которую Кранах знал. Если уж этому человеку что в голову втемяшится — колом не вышибешь. И снова решил действовать своим манером — хитростью и путями обходными.
— Ладно, ладно, — в Москву мне ехать незачем. Я сам напишу гарантию.
Курицын удивился:
— Ты?
— Да, я. Ты думаешь, я человек бесправный, а у меня — должность. Я в
— Но если ты в Кремле, то зачем же ты здесь?
— Теперь в Смольном моя резиденция. Твоя приставочка — сверхважный заказ правительства. И поручили его лично мне. Я теперь тут и там. В случае нужды — я у вас под руками. Так что… вроде чрезвычайного посла на Северном заводе. Завтра я встречаюсь с Барсовым. Долгий разговор у нас будет.
— Хорошо. Пиши свою гарантию, а мы посмотрим, чего она стоит.
И Курицын стал одеваться. У подъезда Кранаха ждали охрана и роскошный автомобиль. Он повез Папа в гостиницу. Тимофей отправился на завод.
В приемной директора, как всегда, толпилось много народа, возле секретарши, пожилой женщины в строгом сером костюме, сидела Дарья, а подле Дарьи в подобострастной позе стоял Юрий Марголис. Тимофей удивился:
— Банкир? С чего бы нам такая честь? То к нему не пускают, а то сам пожаловал.
И, не дожидаясь ответа, повернулся к Дарье:
— А вы чего тут? Ваше место в цеху.
— Меня позвала Нина Николаевна, — кивнула она на секретаршу директора. — Список надо составлять. На зарплату.
Секретарша вступилась за Дарью:
— А вы, Тимофей Васильевич, не пугайте новенькую сотрудницу. Видите: у нее руки трясутся.
— А так и надо, чтобы тряслись и пугались. Завод у нас военный, и дисциплина должна быть строгая. А будут нарушать — в Чечню отправлю.
Дарья, привыкшая к показной грубости Курицына, его не боялась. Ей только неловко было получать замечания при Юрии Марголисе, который прилип к ней и, по всему было видно, не собирался с ней расставаться. Едва Курицын прошел к директору, банкир снова придвинулся к Дарье:
— Ага! Вы работаете в ракетном? Ну, хорошо, я сегодня загляну к вам в гости.
— Я на службе. Тимофей Васильевич заругается.
— Найдем управу на вашего Тимофея Васильевича.
Но тут Марголиса позвали к директору. Банкир выпрямился и пошел не спеша.
— Деньги поступили на наш счет?
— Поступили. И немалые. Да только тратить их без согласования с нами не положено. Есть Устав банка…
— Сколько денег?
— Много. Но банк свои операции держит в секрете.
Марголис смерил презрительным взглядом Курицына и двух начальников цехов, стоявших у стола директора.
— Хорошо. Мне нужно десять миллионов. Вы можете нам их выдать?
Марголис снова оглядел присутствующих. Заговорил небрежно с чувством превосходства над собеседником:
— Это, извините,
— Почему несерьезно. Деньги–то — наши.
— Да, ваши, но большие деньги — большие заботы. Их надо получать, куда–то везти, где–то хранить.
— Вы, кажется, плохо меня понимаете. Если я говорю: можете ли выдать деньги, это не значит, что мы вот втроем придем к вам в банк и заберем мешки с деньгами. Я хочу знать, можем ли мы в ближайшее время выбрать из банка десять миллионов?
— Разумеется, но только с соблюдением правил, и очень строгих.
И Барсов, и Курицын, и другие начальники цехов смотрели на Марголиса и немало дивились разительной перемене, которая произошла с этим человеком. Все они знали его давно, и никто не видел в нем будущую важную персону. Но он такой персоной стал. Для него теперь и директор завода — всего лишь проситель. Такую власть и всегда имели над людьми банкиры, а в наше время, да еще в России, где все богатства украдены и захоронены в стальных подвалах, банкиры превратились в бесплотные и вместе с тем могущественные существа.
Один только Курицын смотрел на Марголиса с чувством жалости и даже снисходительного желания погладить Юрочку по головке и сказать ему отечески нежные слова.
— Ну, ладно, хорошо, — заговорил Барсов. — Для начала возьмем у вас пять миллионов. За несколько дней их потратим. Мы ведь два месяца не выдавали зарплату.
Марголис задумался, но затем хотя и неохотно, но согласился:
— Приезжайте в любое время, но только транспорт и охрана — за вами. Сегодня меня уж в банке не будет, а завтра утром я вас жду.
Зарплату решили выдать за три месяца — в счет погашения задолженности, но только рабочим, не порывавшим связь с заводом. В цехах и у проходных ворот вывесили объявления: «Станочники высших разрядов, мастера, бригадиры, техники и инженеры, возвращайтесь на завод. Будем платить зарплату».
В приемной начальника ракетного цеха возле стола секретарши и здесь появился банкир Юра Марголис. Курицын, завидя его, взял за руку, завел в кабинет.
— Вам, я вижу, моя племянница понравилась. Я ее замуж выдавать не собираюсь.
— Дарья — ваша племянница?
— Да. А вы разве не знали? Теперь вот она еще и моя секретарша. Вы там побольше денег нам давайте, я ей зарплату аккуратно платить буду.
— А сколько же вы ей платите?
— Полторы тысячи рублей. Станочнику выдаем три тысячи, а ей — полторы. У нас не то, что у вас — во всем справедливость.
— А если я ей десять тысяч платить буду? И даже — двадцать?
— Вы, конечно, можете и тридцать тысяч платить. Ворованных денег не жалко. И я бы отпустил ее к вам; девчонке–то деньги нужны, но народ вы больно уж ненадежный. А я человек крутой. За малейшую обиду любому банкиру, и даже олигарху, шею сверну. А не то трубой железной по башке… А?.. Хорошенькая перспектива?