Морской лорд. Том 3

Чернобровкин Александр Васильевич

Принц Генрих обрадовался моему прибытию. Да и как не обрадоваться увеличению армии на пятьсот человек? До моего прихода под его командованием были всего около шестисот рыцарей и тысячи две пехоты.

– Назначаю тебя коннетаблем! – произвел он меня в маршальское звание.

Жаль, что я получил это звание вместе с привилегиями не в двадцать первом веке. В двенадцатом маршалом был всего лишь командир отряда численностью от пятисот человек.

В лагере принца я встретил Роберта де Бомона, графа Лестерского, и его двоюродного брата Рожера де Бомона, графа Уорикского, – тучного пятидесятилетнего мужчину с нездоровым, красным лицом. Всего года три назад оба были активными сторонниками короля Стефана. Вустер принадлежал Галерану де Бомону, который первым перешел на сторону Генриха, чтобы сохранить нормандские

владения. Король Стефан попробовал отобрать Вустер у Галерана – и заимел еще двух влиятельных врагов.

– Какими судьбами?! – шутливо спросил я, поздоровавшись с ними.

– Прискакали на запах победы, – честно признался Роберт де Бомон. Прискакал он на подаренном мною арабском скакуне с белым «крестом» на голове.

– Вовремя, – похвалил я.

– Принц вернул мне нормандские владения, кроме тех, что были отданы тебе. Вместо них мне предложили другие. Можем поменяться, – сообщил граф Лестерский. – Или ты предпочитаешь получить в Англии?

– Именно так, – ответил я. – Где-нибудь поближе к моим владением.

– Могу предложить сеньорию Эшби – замок и двенадцать маноров, – сказал Роберт Лестерский.

Эти двенадцать маноров наверняка приносят такой же доход, как десять нормандских, так что обмен был равноценным. Располагались они в Лестершире на границе с владениями графа Честерского – заклятого друга де Бомонов. Так что, обменяв их, граф Лестерский еще и немного облегчал себе жизнь.

– Думаешь, Ранульф де Жернон не сдержит условия договора? – поинтересовался я.

– Всяко может быть, – ответил Роберт де Бомон.

– Что ж, меня такой вариант обмена устраивает, – согласился я.

Эта сеньория будет неплохим приданным для моей дочери Керис. Шусан перед походом напомнила мне, что пора подумать о муже для девочки, которой уже двенадцать лет. Наверное, пора, если учесть, что шестнадцатилетние считаются старыми девами. Вот бы сюда борцов с педофилией из двадцать первого века!

Через день мы двинулись на северо-восток. По пути нас догнали архиепископ Кентерберийский и папский легат Теобальд, который отказался венчать на королевство принца Евстахия, брат короля Генрих Блуаский, превратившийся при новом папе римском в обычного епископа Винчестерского, и несколько святош рангом пониже. Два дня они вели переговоры с принцем Генрихом. Принимали в них участие и оба Бомона, как советники принца. Приглашали и меня, но я отказался, сославшись на отсутствие дипломатических навыков:

– После того, как я скажу этим лицемерам в рясах, что я о них думаю, переговоры сразу закончатся.

Принц Генрих согласился со мной и больше не настаивал на моем участии. Они и без меня справились. Судя по удовлетворенным лицам представителей обеих сторон, договор был заключен. Попрошайки будут и дальше безнаказанно беспредельничать. Одно преждевременное решение принца Евстахия, пытавшегося их урезонить, лишило его короны Англии и скоро отнимет ее у его отца Стефана.

Наша армия прошла Уорикшир и Лестершир, которые теперь были на нашей стороне. Рожер де Бомон, граф Уорвикский, который устроил трехдневный пир по поводу прибытия нашей армии в его город Уорвик, слег и через несколько дней умер. В это время мы без боя захватили Татбери и направились к Бедфорду. Последний принадлежал еще одному де Бомону по имени Гуго и прозвищу Нищий, младшему брату близнецов Роберта и Галерана. Ему почти ничего не досталось в наследство от родителей, но король Стефан женил Гуго на дочери Симона де Бошана, владельца Бредфорда, и дал титул графа Бредфордского. Вскоре Миль де Бошан захватил город и выгнал из него Гуго Нищего. В 1146 году замок опять стал принадлежать Гуго де Бомону, но все почему-то перестали величать его графом. Внешне он был похож на Галерана де Бомона, но внутренне, я бы так сказал, был горбат. Чувствовалась в нем ущербность. И речь была плаксивая. Ему бы на паперти стоять. Он без разговоров перешел на сторону принца Генриха, позабыв, кто его вытянул из грязи в графы.

Мне уже показалось, что военная кампания превратится в увеселительную прогулку. Видимо, не только мне. Мои рыцари, у которых закончился срок обязательной службы, решили остаться еще на два месяца. Вот тут-то к нам и пришло известие, что король Стефан в очередной раз осадил замок Уоллингфорд. Дался ему этот замок! Императрицы

Мод там уже несколько лет не было, Брайен де Инсула умер, а его жена ни с кем не воюет, только защищает свою собственность. Брать замок приступом – положить большую часть своей армии, а осаждать можно несколько лет без гарантии на успех. Видимо, чем-то досадил ему когда-то Брайен де Инсула. Столько сил и времени тратить на один замок можно только из мести. Наша армия развернулась и пошли ускоренным маршем на юго-запад, к Уоллингфорду.

34

Для того, чтобы разграбить и сжечь деревню, хватит одного дня, а на ее восстановление уйдет несколько лет. Мои деревни возле Уоллингфорда только приблизились к довоенному уровню доходности. Сейчас им грозило новое разорение. Король Стефан наверняка знает, что я воюю на стороне Генриха Нормандского и Аквитанского, так что больше сдерживать своих солдат не будет. Именно об этих деревнях я подумал в первую очередь, когда сказал принцу Генриху, что поскачу вперед на разведку. Превращаюсь в настоящего феодала, для которого личные интересы намного выше интересов сеньора. Взял с собой своих рыцарей, кроме Гилберта, и сотню сержантов. Свояку было поручено командовать оставшейся частью моего отряда. Поскакали налегке, чтобы добраться быстрее. На месте были уже на второй день.

Деревни мои оказались не ограбленными. То ли король Стефан запретил, то ли, что скорее, пока не успели. Отряд лондонцев орудовал в деревне неподалеку, принадлежавшей Брайену де Инсуле. Было их около двух сотен. Скорее всего, это были добровольцы не только из Лондона, а их нескольких городов. Лондонцами называли всех горожан, возомнивших себя солдатами, поскольку столица Англии выставляла больше всех таких искателей приключений. Командовал отрядом, как мне доложили, одноногий рыцарь. Ноги, особенно правую, которую не прикроешь щитом, часто теряют при столкновениях с пехотой. Врубаются рыцари в строй, сносят первые ряды пехотинцев и, оставшись без копий, начинают орудовать мечами. Вот тут-то, подпущенные на близкую дистанцию пехотинцы с топорами, особенно двуручными, и убивают под ними лошадей, заодно отрубая и ноги всадникам. Против датского топора никакие поножи не помогут, не говоря уже о кольчужных шоссах.

Мы устроили засаду на этот отряд на дороге к замку Уоллингфорд. День был солнечный и безветренный. От жары и низкого атмосферного давления клонило ко сну. Если бы не оводы и мухи, ей богу, заснул бы. Я без всякого барометра могу сказать, когда падает атмосферное давление. Сразу начинаю чувствовать себя манной кашей, размазанной по столу.

Лондонцев тоже разморило. Они еле плелись, лениво подгоняя пару десятков овец и свиней, захваченных в деревне. Удивляюсь, что в ней нашли хоть какую-то живность. Эту деревню грабили при каждой осаде замка. На четырех телегах, явно не местных, с вычурными, решетчатыми бортами, везли захваченный крестьянский скарб: несколько бочек и узлов и деревянный инвентарь. Зачем им нужны были деревянные грабли и двузубые вилы – трудно сказать. Цена всему инвентарю – полпенни в базарный день. Рыцарь ехал впереди на гнедом жеребце с белой грудью. Конь тоже старый. Вместо правой ноги у рыцаря был деревянный протез, привязанный к бедру кожаными ремнями. Нижний конец протеза вставлен во что-то типа металлической ступы, заменяющей стремя. Несмотря на жару, на рыцаре был длинный черный плащ, зато шлем он держал в левой руке, прикрепив щит к седлу. Редкие седые волосы прилипли к заостренному черепу. Правой рукой рыцарь управлял лошадью. На его счастье, мне надо, чтобы рыцарь остался живым. Стрелять по нему не будут.

Стрелы полетели сразу с двух сторон. Мне кажется, большинство лондонцев даже не поняли, от чего погибли. Почувствовали сильный удар в голову или грудь – и всё, хана котенку, больше срать не будет. Рыцарь быстро сориентировался и пришпорил коня, на скаку напяливая на голову шлем, а потом вытаскивая меч из ножен. Он оглянулся и увидел меня и моих рыцарей, выезжающими из леса. На нас были сюрко с моим гербом. Надо было, чтобы он разглядел и понял, кто на него напал. Пусть теперь расскажет в королевском лагере, что на его отряд напал Византиец. Все лондонцы были убиты, а рыцарь цел и невредим. Уверен, что остальным лондонцам его рассказ очень понравится. Люди болезненно реагируют, если считают, что их держат за дураков.