Морской скорпион
Шрифт:
Уже в вагоне метро он заметил у дальних дверей девушку, которая привлекла его внимание. Он почувствовал волнение: неужели она? Но он мог ошибиться. А главное, так сразу он и не надеялся встретить ее. «Но, с другой стороны, — подумал он, — почему сразу, ведь я ее ищу всю жизнь».
Он пробрался сквозь вагон, стараясь делать вид, что ищет свободное место, и, подойдя довольно близко к двери, где она стояла, начал украдкой приглядываться к ней.
Девушка и в самом деле была хороша: необычайно приподнятый разрез глаз, тяжелые нежные веки и весь ее акварельный облик, меняющийся, пульсирующий, может быть от подземного
Сергей проехал одну, две, три, четыре остановки, все время любуясь девушкой, любуясь ее задумчивым нежно-неуловимым обликом. Потом он заметил, что напротив него стоит солдат и тоже не сводит глаз с этой девушки, а потом заметил еще одного парня, который следил за Сергеем и за девушкой. Во всяком случае, когда Сергей посмотрел на него, тот ответил ему понимающим взглядом, что Сергею очень не понравилось, и он отвернулся от него, показывая, что нет и не может быть предмета их общего понимания.
Девушка все стояла у дверей в глубокой задумчивости, а люди входили и выходили из вагона, и многие на нее оглядывались, а она никого, в том числе, кажется, и Сергея, не замечала.
Сергей подумал, что в вагонах метро иногда встречаются очень миловидные девушки, и они, как правило, если вагон не переполнен, стоят у дверей, словно им надо выходить на следующей остановке. На самом деле, по наблюдениям Сергея, им не надо выходить, но они нарочно так стоят, потому что так их лучше видно со всех сторон. А может, они этой своей уходящей позой намекают окружающим, что надо быть смелей, иначе девушка уйдет, исчезнет, не вечно же она будет стоять в дверях.
Вдруг девушка повернула голову к окну, и Сергей одновременно увидел ее профиль и фас уже из глубины темного бегущего омута вагонного стекла, и лицо ее теперь смотрело на Сергея оттуда внимательно и печально.
Сейчас Сергей одновременно видел и ее профиль, который, казалось, принадлежит совсем другой девушке, гораздо более старшей, а главное, он был несколько уродлив из-за неестественной, словно после какого-то перелома, горбинки посредине носа. Странная, грубая воинственность профиля и печальная нежность лица, словно спрашивающая из темной глубины окна, можно ли ее любить такую, сильно смутили Сергея, и он ничего не мог ответить на ее вопрос из глубины оконного стекла. А может, она и не смотрела на него, может, это все ему только показалось?
Девушка вышла на одну остановку раньше Сергея. Взволнованный ее противоречивым обликом, Сергей вышел на площади Маяковского, перешел перекресток и двинулся вниз по улице Горького. Может быть, человек, который полюбит ее потом, со временем привыкнет к ее профилю и не будет замечать его уродства? Может быть… может быть… — думал Сергей, шагая по улице, и постепенно образ этой странной девушки уходил все дальше и дальше.
В этот еще предвечерний субботний час на улице Горького уже было много праздничных людей: девушек, молодых женщин, командированных с тяжелыми портфелями, бредущих по улице и внезапно по-бычьи оборачивающихся на особенно вызывающе одетых женщин, каких-то бледных юнцов с порочными глазами, каких-то франтоватых, пожилых людей, иногда смутно напоминающих своим обликом знаменитых артистов, устремляющих на женщин взгляд, полный хамской, как думал Сергей и как, скорее всего, было на самом деле, уверенности
Иногда ему казалось странным, что он так любит праздничную толпу и так не любит, во всяком случае чувствует какую-то неприятную враждебность, исходящую от толпы на стадионе, во время пожара или какого-нибудь уличного происшествия.
В такой толпе у него всегда возникало ощущение опасности. Казалось, она, эта толпа, готова расправиться с Сергеем, но, смутно ощущая его как чуждую ей, не растворившуюся в ее организме, раздражающую песчинку, все еще не может из-за огромности и примитивной неточности своих щупалец вытащить его из себя и расправиться с ним.
Думая об этом много раз, Сергей пришел к выводу, что любит толпу праздную и не любит толпу, охваченную единой страстью. Что-то всегда мешало ему полностью слиться с ней, и, даже подхваченный ее потоком, он ни на минуту не забывал высунуть из нее голову для собственного дыхания и собственного взгляда на окружающую жизнь. И чем яростней бывал поток, подхвативший его, тем лихорадочней, словно боясь задохнуться, он высовывал из него голову для собственного дыхания и собственной оценки окружающего мира.
Может быть, это был инстинкт сохранения личности, но Сергей так далеко не заглядывал. Он просто чувствовал это, иногда огорчаясь за свою неспособность полностью слиться с толпой, иногда радуясь этому, но чувствовал всегда.
Сейчас он проходил сквозь праздничную толпу, глазея на нее и получая от этого истинное удовольствие. Несмотря на терпеливое ожидание девушки, которую он должен встретить раз и навсегда, а может быть, отчасти благодаря терпеливости своего ожидания, он замечал и многих других девушек, и любоваться ими тоже было приятно.
Большинство из них, по его представлениям, не тянули на исполнительницу Главной роли его мечты, но вполне могли быть рядом с ней на каких-то второстепенных, но милых ролях, хотя бы радуя глаз, как они радовали его сейчас.
Иные из них замечали Сергея, и по чуть задержавшемуся взгляду, по едва заметному замедлению походки он понимал, что тут есть какой-то шанс познакомиться с девушкой, но он не делал попытки, хотя и чувствовал благодарность за это мимолетное внимание. Нет, нет, я, к сожалению, занят ожиданием Той, как бы говорил он им вслед, с нежной жадностью замечая в каждой из них то лучшее, что он успевал уловить: быстрые стройные ноги, живые глаза или потрясающую своей незащищенностью шею, тянущуюся из-под легкого газового шарфика.
Иногда навстречу ему шли парочки хорошо одетых, красивых молодых людей. Иные из них были ненамного старше Сергея, а то и не старше его. Но как они были одеты, как держались, какое выражение хозяйской чувственной успокоенности было на лицах этих молодых людей! С какой трогательной покорностью прижимались к ним их очаровательные девушки!
И тем более ошарашивало Сергея, когда иная из этих газелей, проходя мимо него и, как он потом осознавал, точно рассчитав расстояние, когда его, Сергея, остолбенение не может быть замечено ее молодым человеком, скашивала на Сергея глаза, обдавая его жаром такой чувственной откровенности, что Сергей, сделав еще несколько шагов, невольно останавливался.