Морской солдат
Шрифт:
Одобрительно кивая на слова царя, Меншиков украдкой заглянул в бумагу на столе и прочел отдельно выведенную в начале текста фразу «Рассуждения о начинающемся флоте на Ост-зее [8] ».
– Сие было задумано ранее, и быть ему надлежит ныне, – вдруг твердо, с блеском в глазах, не оборачиваясь, поглаживая свои короткие черные усики, произнес Петр.
Глава 6. Атака на Котлин
Остров Котлин.
8
Ост-зее –
В среду, 14 июля 1705 года, день выдался непростой. С шести часов утра западную часть острова Котлин, именуемую Котлинской косой, которая представляла собой пустынную отмель, кое-где покрытую кустарником, беспрерывно утюжила ядрами из корабельных пушек эскадра шведского адмирала Корнелиуса Анкерштерна. В составе двадцати девяти вымпелов, разделившихся на две колонны кораблей, с севера и юга шведы вели обстрел укреплений русских войск. Русские же отвечали огнем лишь только пяти пушек береговой батареи. А более двух тысяч солдат, укрывшись в транжаменте [9] и не выдавая раньше времени своего скрытого присутствия, ждали своего часа.
9
Транжамент – военное укрепление.
Из-за окопного укрытия за артобстрелом внимательно, с прищуром наблюдал усатый капрал с характерной горбинкой на носу, из-под его треуголки выглядывал выразительный белокурый чуб донского казака. Это был Семен Глотов.
– Братушки, слухайте меня! – распорядился капрал. – Себя на явь до времени не казать. Пальбу откроем гамузом тотчас, как шведы будут у берега. А покуда, стал быть, ждем!
– Сколь ждать-то? – не терпелось солдатам.
– Сказано – до времени.
Несколько позже на первый план шведской эскадры выдвинулись бомбардирские корабли, которые стали метать на косу бомбы. Русским солдатам ничего не оставалось, как, затаившись в своих укреплениях, лишь молиться. Набравшись терпения, они слушали разрывы рвущихся где-то рядом бомб и ждали долгожданной команды к атаке.
– Видать, нынче жарко будет, – предположил Глотов, поглаживая свои усы. Тут он заметил молодого солдата, почти мальчишку, который, жмурясь, вздрагивал от каждого взрыва.
– Чаво, Травкин, боязно?
– Боязно, ваше благородие, – вжав голову в плечи, через силу выдавил солдат.
– Сие добре, Травкин. Страх, он поможет выжить. Ты, солдат, запомни одну наиглавнейшую вещь: паника на войне – к погибели, – советовал капрал.
– Ни смерть меня пугает, ваше благородие, нет… Сгинуть зазря тутось, без пользы – вот что страшит меня, – признался Евсей Травкин.
– Чудак-человек, ты что, впервой что ль? – одернул его молодой, но уже понюхавший пороху солдат Иван Шалый. Травкин кивнул головой. Бывалый солдат усмехнулся, глубоко вздохнул и добавил: – Ты энто… на рожон нынче не лезь, держись позади. Тогда, чай, дольше проживешь.
Бомбы шведских кораблей одна за другой утюжили Котлинскую косу, рвались с ужасным грохотом, столбом поднимая землю, при этом не причиняя никакого вреда надежно укрывшимся в транжаменте. И так длилось несколько часов.
– Семен, я уж бока все отлежал, – скривил кислую
– Птаха, ты энто всурьез?.. – капрал бросил на солдата строгий вопросительный взгляд. Тот, помявшись с ответом, отвел глаза в сторону.
– Мочись под себя, – посоветовал однополчанину Семак Акимович Калидко, солдат зрелых лет с большими пышными усами, самый веселый в полку. Акимыч – так обращались к нему все в силу его возраста. – Запасные портки, чай, имеются?
Некоторые посмеялись над шуткой однополчанина.
– Все шутишь, Акимыч. А ну как в морду?.. Шутник, – грубо отреагировал Пташев.
– Птаха, уймись! – насупив брови, грозно осадил своего приятеля Глотов.
На возвышенности, в некоторой отдаленности от двух берегов, за корабельным обстрелом косы внимательно наблюдали командиры русских полков, впереди всех находился пятидесятипятилетний полковник Федот Семенович Толбухин. Он командовал первой и второй батареей и двумя полками на косе.
Меткой стрельбой русские артиллеристы поручика Самуэля Гильсона все же сумели нанести шведскому флоту ощутимый урон. На нескольких кораблях возникли пожары, но особенно сильно был поврежден впередистоящий флагманский корабль. Через подзорную трубу полковник Толбухин разглядел поднявшуюся на корабле панику, моряки перетаскивали пушки с одного борта на другой. Корабль накренился. Экипаж спешно занялся ремонтом. Полковник, наблюдая за происходящим, с восторгом произнес: – Хорош Гильсон! Хорош поручик!
В полдень, после нескольких часов артиллерийского обстрела, огонь неприятеля внезапно прекратился. На флагманском корабле был поднят сигнал о начале десанта. От шведских кораблей отошли около пяти десятков гребных судов с более чем полутора тысячами солдат.
– Ваше высокородие, лодки с десантом пошли, – доложили полковнику.
– Вижу… По моей команде открыть огонь картечью с зело изрядным действием. – Толбухин продолжал держать ситуацию под контролем, не упуская из рук подзорную трубу.
Когда шведские суда были на полпути к острову, русские батареи Толбухина открыли беспрепятственный по ним огонь. Подойдя к берегу на пятьдесят-семьдесят метров, шведы попрыгали из лодок в воду, надеясь быстрее преодолеть расстояние, отделявшее их от земли, и по колено в воде пошли на штурм.
– Пехоте готовиться к атаке!.. Поднять красный флаг! – отдал приказ Толбухин.
Команда «Поднять красный флаг!» была тут же передана дальше. На открытом холме появился русский солдат с красным флагом в руках. И во время попытки закрепить древко в земле он был сражен пулей со стороны вражеского десанта.
– Где красный флаг? Где флаг к атаке? – занервничал полковник.
Капрал Глотов заметил, что в метрах пятидесяти от их военного укрепления, на песке лежал замертво солдат с красным флагом в руке.
– Знаменосца убили. Шведы уже близко. Еще чуток… и атака будет провалена. Худо, братцы, дело, – взволновано прозвучало из уст капрала. Он повернулся к Пташеву: – Назар, давай-ка…
– Ваше благородие, дозвольте мне? – вдруг прозвучал где-то рядом тонкий юный голосок.
Глотов обернулся и увидел перед собой того самого молодого солдата Евсея Травкина, который с серьезным, осознанным взглядом ждал команды капрала.