Морской узел
Шрифт:
– Надо приписать под материалом обращение редакции к бизнесменам, – приказал шеф. – Дескать, мы призываем вкладывать деньги в массовое строительство на Побережье детских вытрезвителей. Это будет в духе предвыборной программы Сиченя. Он очень заботится о подрастающем поколении… Что идет в «подвал»?
– Репортаж о подготовке к детскому празднику на центральном причале.
– Хорошо. Оставьте колонку под криминальную хронику и можете сдавать на верстку.
Вопросительные знаки кивнули, сгребли в кучу макет, фотографии, листы с текстами и, шурша,
Редактор свернул губы в виде куриной гузки и шумно засопел.
– Что вам надо? – злобно спросил он.
– Я хочу поговорить с автором этого материала Алфеем Всплеском.
– А вы, пардон, какого поля ягода?
– Я сыщик.
– Сыщик-прыщик… Ну и что?
– Я веду уголовное расследование, и меня интересует яхта, которая была упомянута в интервью.
Впервые за все время моего присутствия редактор одарил меня взглядом.
– Что-то я вас не припомню. Вы из какого отделения милиции?
– Я сыщик частного детективного агентства.
– Ах, частного! – усмехнулся редактор. – Тогда, пожалуйста, выйдите из кабинета!
Видит бог, я пытался договориться по-хорошему. Не получилось. Пришлось попрать нормы этикета. Я сел на редакторский стол, поставил ногу на край редакторского кресла.
– Послушайте, – сказал я. – Вы поторопились списать этот малопонятный факт на деятельность исламских фундаменталистов. Что ж, если вы сказали «а», то давайте скажем «б» и продолжим расследование вместе. Иначе вас могут обвинить в огульном обвинении мусульман и разжигании религиозной вражды.
– Это наши проблемы, – безапелляционно ответил редактор и сделал рукой такой жест, словно смахивал пыль со стола.
– Ваши? Только ваши? А если допустить, что предположение о готовящемся теракте окажется правдой? В этом случае Побережье ожидают тяжелые потрясения. Я не знаю, почему милиция до сих пор не приняла никаких мер, почему не начато расследование. Что же касается меня, то я буду выполнять свой гражданский и профессиональный долг. Пусть даже в жестких рамках закона, моих интеллектуальных и физических возможностей. Предлагаю вам сотрудничество.
– Как сотрудник вы меня не интересуете, – сухо ответил редактор, искоса поглядывая на мою туфлю, которая выпачкала край кресла. – Мы не раздаем кому попало информацию, которую добывают мои корреспонденты, рискуя своим здоровьем и даже жизнью.
– Тогда я куплю у вас эту информацию.
– Она не продается!
– Что ж, – вздохнул я. – Мне ничего не остается, как вытряхнуть ее из вас.
Мне показалось, редактор только этого и добивался.
– Ага! – воскликнул он. – Вы мне угрожаете?
Он тотчас ткнул синим пальчиком в клавишу селектора и торопливо произнес:
– Боря! Немедленно вызови ко мне охрану!
Охрану так охрану. Я встал со стола и подошел
– Вернемся к нашему разговору, – сказал я, возвращаясь на прежнее место.
Редактор заметно присмирел. Прислушиваясь к тяжелым ударам и крикам, доносящимся из-за двери, и пытаясь сохранить чувство достоинства, он произнес:
– По-моему, вы сгущаете краски. Корреспондент немного перестарался, раздул из мухи слона. В малозначимом событии ему привиделись происки фундаменталистов…
– Зачем же вы сбиваете с толку читателей?
Редактор криво ухмыльнулся и почесал затылок.
– Это обычное газетное дело… Без сенсаций, слухов и страшилок газету не будут покупать. Читатель должен находить подтверждение своим смутным догадкам и подозрениям – в этом особенность журналистской работы.
– Вот и я как читатель хочу найти подтверждение, – пояснил я. – Пригласите сюда корреспондента, и мы с ним немного побеседуем.
– Сначала отоприте дверь! – начал ставить условия редактор.
Я несильно толкнул ногой кресло. Оно опрокинулось вместе с редактором. Падая, он хотел схватиться за край стола, но промахнулся и смел на пол заварной чайник. Малиновый от злости и испуга, редактор попытался проворно вскочить на ноги. Но сделать это оказалось труднее, чем он думал, – мешали подлокотники кресла и его ножки с колесиками. Пришлось раскорячиться в безобразной позе и перекувырнуться через голову.
– Ну, я вам… устрою… – бормотал он, кое-как принимая вертикальное положение. Стал торопливо оправлять на себе одежду, запихивать рубашку в брюки. Галстук съехал набок, от рукава оторвалась пуговица. Я сжалился над ним и помог отряхнуть ему спину. Редактора перекосило от боли, и он злобно откинул мою руку.
– Сюда, – напомнил я, показывая пальцем на стул. – Сюда его, этого вашего Алфея. И немедленно. Иначе я сейчас начну с вашей помощью крушить мебель.
– Он в отпуске, – пробормотал редактор, суетно передвигая по столу бумаги, ручки и карандаши.
Испугавшись моего невольного движения рукой, он вздрогнул, закрылся рукой и тотчас громко добавил:
– Это правда! Он позавчера улетел в Германию! Я могу показать вам копию отпускного!
Я поверил ему. Огонь угас во мне. Я поправил редактору галстук.
– Что ж так? – произнес я, глядя, как содрогается от ударов дверь. – Вы написали про яхту, про ящики, напугали людей грядущим кровавым переделом власти. И все?
– А что мы еще должны сделать? С милицией мы постоянно поддерживаем связь. Именно милиция порекомендовала нам написать материал о возможном теракте… Даже не порекомендовала, а как бы точнее вам сказать…
– Приказала?
– Можно сказать, что так. Кто платит, тот и заказывает музыку. Власть давно махнула на нас рукой, и деньги мы получаем от милиции и предвыборного штаба Сиченя.