Морской узел

Дышев Андрей Михайлович

Больше я не сомневался на этот счет. Вскоре в окна ударил свет прожектора, лизнул потолок. К подъезду подкатила «Скорая». Я заблаговременно открыл дверь, чтобы врачи не звонили в дверь, не шумели зря. Вошли двое в синих спецовках, с чемоданчиками – мужчина и женщина.

– Где пострадавший?

Быстрые взгляды стали шарить по стенкам, где висели картины. Пострадавший там никак не мог висеть, и это врачи знали лучше меня. Они оценивали, насколько богат хозяин квартиры и сколько в соответствии с этим с него можно будет содрать денег. Мужчина, не церемонясь, заглянул на кухню с итальянским гарнитуром, сенсорной плитой

и встроенной микроволновкой, оттуда прошел в гостиную, сканировав кожаный диван-трансформер, плоский телевизор размером с футбольные ворота, осмотрел кабинет с антикварным английским столом и библиотекой от потолка до пола… Квартирой он остался доволен. Воздух пах щедрым гонораром. Я немного подождал, пока врач покрепче приварится к сладким мыслям о деньгах, чтоб уже не оторвался от них ни под каким соусом.

– Так где больной?!

Я отвел врача на кухню, подальше от ушастой, насквозь обзавидовавшейся женщины, которая уже ненавидела меня.

– Больной не здесь, – сказал я.

– Однако, это… – начал было возмущаться врач, но я тотчас вынул из кармана стодолларовую купюру.

– Это аванс, – пояснил я. – Потом получите вдвое больше.

– Втрое, – снова перебил меня врач.

– Хорошо, – согласился я. – Но ехать придется далеко, километров сто…

– У-у-у! – протянул врач. – Это будет стоить полштуки.

– Пожалуй, я вызову другую бригаду.

– Ладно, ладно, – тотчас согласился врач.

Пока врачи о чем-то шептались в прихожей, я заказал такси и попросил водителя ждать меня на Загородном шоссе, у первой после поворота бензоколонки.

Мы спустились вниз, сели в «Скорую» и поехали. Женщина задремала, но всякий раз, когда машина притормаживала у перекрестка, приоткрывала глаза и хищно поглядывала на меня и своего коллегу.

У бензоколонки мы остановились.

– Валюша, – заискивающим голосом сказал врач своей напарнице. – Я себя что-то плохо чувствую. Попроси Гладкевича, пусть подменит меня на эту ночь.

– Ага, – криво улыбаясь, ответила Валюша. – Сейчас! Разбежалась! Плохо ты себя чувствуешь! Да у тебя глаза внутрь черепа провалились от вранья! Деньги давай!

Врач посмотрел на меня с печальной обреченностью, словно хотел сказать: я очень сожалею, но вам снова придется раскошелиться. У меня он вызывал глубочайшее отвращение, но искать другого врача не было времени. Пришлось подарить сто долларов Валюше. Женщина мигом изменилась в лице, взяла деньги двумя пальчиками, словно тампон зажимом.

– А если твоя старуха на станцию позвонит? – спросила она.

– Скажи ей, что у меня срочный и тяжелый вызов. Или еще что-нибудь придумай. Первый раз, что ли?

Я привык не стыдиться врачей. А они привыкли не стыдиться людей.

Глава 23

Деньги никогда не тонут

Таксист остановил машину, прильнул к стеклу, пытаясь что-либо разглядеть в кромешной тьме, и уточнил, правильно ли меня понял и туда ли привез? Место было пустынное, неуютное, с обрывистым сыпучим берегом и скудной растительностью. Здесь даже самые заядлые дикари никогда не ставили палатки. Ни огонька кругом, ни сарайчика, ни заборчика. Только косые полосы дождя в свете фар.

Водитель зажег в салоне лампочку, чтобы мне легче было разобраться с деньгами. Врач, увидев, как я отсчитываю купюры, сказал:

– Давайте и мою долю заодно.

Наверное,

с деньгами в кармане ему будет спокойнее, и дождь покажется не таким мокрым, и ветер не таким сильным.

Я отдал ему свою плащ-накидку, помог натянуть на голову треугольный капюшон. Такси развернулось и помчалось в обратную сторону. Мы остались одни посреди ночи и непогоды. Рядом ревело и билось о берег море, словно запертое в клетку могучее и опасное животное. Но моря мы не видели, и о его существовании говорили только холодные брызги и йодистый запах выброшенных на берег водорослей.

До самого мыса еще надо было немного пройти, и я предложил спуститься по обрыву на пляж. Врач ничего не ответил. Он притих и часто поворачивал голову, пытаясь в темноте разглядеть мое лицо. Вскоре он начал отставать и нарочно спотыкался, путался в полах накидки. Наверное, он думал, что если я буду идти впереди него, то мне труднее будет его убить.

– Далеко еще? – крикнул он, когда мы, измучив ноги на крупных и мокрых валунах, добрались до оконечности мыса.

Здесь ветер усердствовал особенно. Волны кидались на нас, словно сидящая на цепях злобная собачья стая – достать не могли, но слюной брызгали. Я так пристально всматривался в ночной мрак, что заболели глаза, но ничего не смог разглядеть.

– Я уже насквозь промок! – орал врач.

Он стоял поодаль от меня, и его монашеский силуэт едва выделялся на фоне каменистого пляжа… Я думал о том, что Игнат наверняка забыл зажечь на яхте сигнальные огни. А может, он потерял сознание, впал в кому и сейчас валяется где-нибудь на полу, и жизнь едва теплится в его груди?

– Знал бы, куда вы меня потащите, ни за какие бы деньги не поехал, – ворчал врач. Ему очень хотелось вытянуть из меня еще соточку долларов, но жадность боролась со страхом. Наверное, врач не исключал, что если попросит у меня еще денег, то мне дешевле будет его убить. А в таком жутком месте, да в такую погоду, да еще в час ночи убивать – просто одно удовольствие.

Я сел на камень и стал вспоминать, что мне говорил Игнат по телефону: яхта стоит на якоре около мыса Видный. Вот он, Видный, хотя сейчас его впору назвать Незаметный или Выколи Глаз. И не вижу я никакой яхты! В такую темень американский авианосец перед самым своим носом не разглядишь! И что теперь прикажете делать? Надувать мое резиновое корыто и отправляться на нем в открытое штормящее море? Врача даже в наручниках в лодку не затащишь!

Тут вдруг подал сигнал мобильный телефон. Я бы ни за что не услышал его, если бы он не задрожал, словно от холода. Я торопился, на ощупь разматывая непромокаемый полиэтиленовый мешочек, в который укутал трубку.

– Ты где?! – закричал я, не зная, каким боком повернуться к морю, чтобы оно не заглушало тихий голос Игната.

– Врач с тобой? – спросил Игнат.

– Да!

– И больше никого?

– Никого, черт бы тебя подрал! Мы уже полчаса полощемся на этом мысу, как трусы в проруби! Куда ты запропастился?!

– Никуда. Я здесь…

Он отключил связь. Ругаясь, я принялся запихивать телефон в мешочек.

– Ну что?! – крикнул врач. Чтобы вода не затекала под капюшон, он низко опустил голову, своими очертаниями напоминая большой прибрежный камень. – Долго мы будем еще тут сидеть?! Надо возвращаться! Если к утру я не появлюсь на станции, то моя напарница поднимет тревогу. Зачем вам неприятности?