Морской волчонок(изд.1990)
Шрифт:
Я взял игрушечный кораблик, который так забавлял меня в часы досуга. Была суббота, а по субботам в школе не было занятий и мальчишки, у которых были игрушечные корабли: шлюпы, шхуны, бриги, — устраивали на пруду гонки. Не было ничего подозрительного в том, что я отправился к пруду, бережно обняв свой кораблик.
Я миновал двор фермы, дошел до парка, вошел в него и добрался до самого пруда, по которому уже на полных парусах неслись кораблики моих друзей. «Что-то будет, — подумал я, — если я сейчас скажу ребятам, куда я иду? Какой шум поднимется!»
Мальчики
Но когда игрушечный флот закончил свой первый рейс через пруд и мой кораблик пришел первым, я распрощался с ребятами и, взяв кораблик под мышку, зашагал дальше.
Я перелез через стену парка, еще раз поглядел издали на друзей моего детства. Слезы выступили у меня на глазах: я знал, что оставляю их навсегда.
Скоро добрался я до шоссе, которое вело в город, но не пошел по нему, а направился кружным путем, через окрестные рощи, чтоб не встречаться с односельчанами. Я не знал, в котором часу уходит «Инка», и это меня сильно беспокоило. Если бы я пришел слишком рано, меня могли бы еще поймать и вернуть. С другой стороны, явись я слишком поздно — я не попал бы на судно, а это было бы еще хуже, чем угодить в руки дядиных работников.
Мне и в голову не приходило, что капитан может отклонить мои услуги. Я позабыл о своем маленьком росте: дерзость моего замысла поднимала меня в собственных глазах. Я считал себя взрослым.
Я пробрался через лес, не встретив ни лесничего, ни охотников. Дальше предстояло идти через открытое поле, но я так удалился от поселка, что не было опасности встретить здесь знакомых. Дорога все время шла по самому берегу моря, и я следовал вдоль нее. Наконец вдали показался лес мачт, — значит, я шел правильно.
Я перебирался через канавы и ручьи, перелезал через изгороди, топтал чужие огороды и в конце концов достиг городских предместий. Без отдыха двинулся я дальше, нашел улицу, которая вела к пристани. Над крышами домов виднелись мачты, и сердце мое забилось, когда я поглядел на самую высокую из них, с вымпелом, гордо реявшим по ветру.
Пожирая взглядом этот вымпел, я пробежал по широкой доске, взобрался по трапу и через секунду стоял на палубе «Инки».
Глава XVI
«ИНКА» И ЕЕ ЭКИПАЖ
Я остановился возле люка, куда пять-шесть матросов спускали на лебедке ящики и бочонки. На них были грубые куртки, теплые фуфайки и широкие холщовые штаны, выпачканные жиром и дегтем. Один из них был в синей куртке и таких же штанах, и я принял его за помощника капитана. Я был глубоко уверен, что капитан такого большого судна — великий человек и одет с ослепительной роскошью.
Человек в синей куртке отдавал распоряжения, которые, как я заметил, не всегда исполнялись беспрекословно: часто слышались возражения и возникали даже споры. На борту военного корабля не может быть никаких вопросов
Конечно, дисциплина зависит от характера помощника, но на «Инке» она была, по-видимому, в упадке.
Крики, визг блоков, грохот ящиков, скрип талей смешивались в одно целое и создавали невероятный шум. Никогда в жизни я не слышал такого шума и несколько минут стоял совершенно оглушенный.
Наконец наступила относительная тишина: спускали в трюм огромную бочку и бережно устанавливали ее на место. Один из матросов заметил меня, насмешливо прищурился и крикнул:
— Эй! Коротышка! Что нужно? Отправляешься в плавание?
— Что ты, — сказал другой, — он сам капитан! Видишь, у него собственный корабль под мышкой!
Я забыл, что в руках у меня была моя игрушечная шхуна.
— Эй, на шхуне! — заорал третий. — Куда держишь курс?
Грянул взрыв хохота. Матросы разглядывали меня с оскорбительным любопытством.
Я стоял и молчал, ошеломленный встречей, которую мне устроили эти морские волки. Тут помощник подошел ко мне и более серьезным тоном спросил, что мне нужно.
Я сказал, что хочу поговорить с капитаном. Я был в полной уверенности, что где-то здесь есть капитан и что с ним-то и следует говорить о таком важном деле.
— С капитаном? — повторил помощник. — Зачем тебе капитан, малыш? Я — его помощник. Может быть, этого достаточно?
Секунду я колебался, но затем подумал, что раз передо мной стоит заместитель капитана, то лучше будет прямо объявить ему о своих намерениях. И я выпалил:
— Я хочу стать матросом!
Полагаю, что громче они никогда не хохотали. Поднялся настоящий рев, к которому и помощник присоединился от всего сердца.
Со всех сторон посыпались веселые замечания.
— Гляди, гляди, Билл, — кричал один из них, обращаясь к кому-то в стороне, — гляди, паренек хочет стать матросом. Лопни мои глаза! Ах ты сморчок, два вершка от горшка, да у тебя силенок не хватит закрепить снасть! Матро-о-ос! Лопни мои глаза!
— А мать твоя знает, куда тебя занесло? — осведомился Билл.
— Клянусь, что нет, — ответил за меня третий, — и отец тоже не знает. Ручаюсь, парень сбежал из дому. Ведь ты смылся потихоньку, а, карапузик?
— Послушай, малыш, — сказал помощник, — я тебе советую: вернись к маме, передай старушке привет от меня и скажи ей, чтоб она привязала тебя к стулу тесемкой от нижней юбки и держала бы так годиков пять-шесть, пока ты не вырастешь.
Новый взрыв хохота. Я растерялся, не зная, что ответить.
— У меня нет матери, — пролепетал я.