Морской волк. 2-я Трилогия
Шрифт:
И, наконец, Варшавское восстание, начавшееся примерно по тому же сценарию, что в нашей истории, — вызывающему серьезные сомнения во вменяемости начавших его панов.
Генерал Тадеуш Бур-Коморовский
Командующий Армией Крайовой
Еще Полска не сгинела!
Как долго мы ждали этого исторического момента! Страдали и покорялись — но знали, что он придет. Столетия мы были лишены того, что заслуживали по справедливости. И вот, из тлена рождается Великая Речь Посполитая, и взлетает в небо Белый Орел!
Я скорблю о крови славных сынов отчизны, павших вчера на улицах Варшавы. Недостаток оружия они возмещали отвагой, достойной их предков, сражавшихся при
На окраинах еще стреляют, немцы обороняют мосты, но центр со всеми правительственными зданиями — наш. Мой автомобиль, реквизированный у какого-то немецкого чиновника, едет по улицам, и всюду я замечаю следы боя, обломки, кровь, а иногда и еще не убранные трупы. Что ж, новый мир всегда рождается в муках! Но я вижу радость на лицах людей, впервые дышащих воздухом свободы. И с тревогой вслушиваюсь, не донесется ли с востока канонада, говорящая: «Русские идут!»
Мы должны успеть. Как успели эти, из гетто. Ходили слухи, что их всех хотели отправить в Треблинку еще в апреле, но что-то помешало. А когда неделю назад в гетто вошли эсэсовцы, их встретили огнем. Сначала это было похоже на увлекательное зрелище. Зеваки из обывателей смотрели с безопасного расстояния на пылающие дома и как иногда из окон падают горящие фигурки — для подавления бунта немцы широко применяли огнеметы и зажигательные авиабомбы и снаряды. Но еврейские боевики держались, на что-то надеясь — на что именно, стало ясно, когда пронесся слух, что на Варшаву идут русские танки. Брест-Литовск был взят ими еще десять дней назад, теперь же якобы русских видели у Вышкува! Сидящие в Москве решили помочь своим соплеменникам?
Нельзя было медлить. Когда русские войдут в Варшаву, привезя в обозе «правительство» из послушных им марионеток, Польшу ждет судьба прибалтийских стран. И, конечно же, это «правительство» тотчас же будет признано Сталиным, а про нашу законную власть, временно пребывающую в изгнании в Лондоне, будет сказано, что она никого не представляет, так как является никем. И я дал приказ выступать немедленно.
Мы должны успеть. Господь и Матка Боска, сделайте так, чтобы ни русские, ни немцы не ворвались в Варшаву в ближайший час! Только один час — а дальше будь что будет, все в руках твоих!
Я вхожу в здание радиостанции. Моя охрана услужливо распахивает двери, указывая куда пройти. Уже привели техников, проверили аппаратуру, все в порядке. Как долго и с каким трепетом я готовился к этой минуте, продумывая, записывая, зачеркивая, переписывая по-новой то, что сейчас услышит весь мир!
Микрофон в руке — время пошло. Я зачитываю обращение. Теперь весь мир знает, что в столице Польши приступило к исполнению своих обязанностей законное правительство. Я оглашаю наши справедливые требования, по пунктам. Это справедливо, что Польша, ставшая первой жертвой идущей войны, должна получить возмещение за свои страдания. А значит, сверх восстановления наших границ на первое сентября 1939 года, наша страна должна получить значительное приращение территории — например, на востоке до Днепра, а также всю Литву, на севере Восточную Пруссию, на западе до Одера и Нейсе, на юге до Карпатских и Судетских гор — это удобный рубеж обороны. Причем непольское население оттуда должно быть депортировано, за исключением тех, кого мы сочтем нужным оставить в качестве дешевой рабочей силы — попросту наших холопов. И передача нам бывших итальянских колоний в Африке, а также кораблей германского, итальянского и русского флотов, военных и торговых, чтобы мы могли колонии удержать. И конечно, контрибуция, от Германии и от России и последующее проведение в Варшаве обвинительного процесса, где на скамье подсудимых будут сидеть Сталин и Гитлер вместе с их подручными, как враги польской нации и разжигатели мировой войны. Я требую. Я настаиваю. Я обвиняю. Я призываю.
Все! Обращение ушло в эфир. И неважно теперь, удержим ли мы Варшаву, это уже ничего не изменит. Юридически новая Великая Польша провозглашена, а так как наше законное правительство в Лондоне признано вождями великих держав, Британии и Соединенных Штатов, то отныне эти державы являются гарантами сказанного мной! Они укажут русским — и мы получим свое, принадлежащее по праву. Это наше право править восточной Европой, которое подло отобрали москали! Это на нашем горбу они построили свою лживую империю и теперь должны расплатиться! Всех в Сибирь, чтоб мерзли и дохли
Наши требования кажутся кому-то чрезмерными? Вы не политики, господа — уступки будут выглядеть нашей доброй волей, или товаром, за который можно выторговать что-то другое. Нас обманут, как это случилось в тридцать девятом? Я скажу: «Нет», — потому что теперь понимаю англичан и знаю, отчего они тогда поступили так!
Красная нить британской политики на протяжении веков — это сдерживание русской угрозы. Казалось логичным использовать для этого Гитлера — лучше, чем воевать самим. Англия всегда славилась умением принуждать других таскать для себя каштаны из огня; такова жизнь и политика — глупый работает и воюет, умный стрижет дивиденды, — и несчастная Польша всего лишь оказалась на пути этого плана, исключительно по географической причине! Что ж, Гитлер вышел из повиновения и будет сейчас жестоко наказан — но ведь и угроза русских орд никуда не денется! Напротив, вырастет чрезвычайно. Тем более он не доделал свою работу. Всех непокорных русских нужно уничтожать! Ему это позволили, ценой страданий цивилизованных народов, но он предал. Русские варвары должны исчезнуть, чтоб не мешали! Германия это не сделала — значит, сделаем мы! Как двадцать лет назад. Британцам потребуется Польша, веками игравшая роль крепостного бастиона Европы против вторжения русских варваров. И чем больше угроза, тем крепче должен быть этот бастион — гегемония Польши в Восточной Европе будет вполне реальной платой за нашу верность европейской идее и защиту цивилизации от тлетворного влияния коммунизма. Потому сейчас нас не предадут. Ибо альтернатива — это русское вторжение в Европу, которое для британцев абсолютно неприемлемо.
А вдруг мое выступление сегодня станет еще одним Глейвицем? И мощь англо-американских армий покатится неудержимо на восток, загоняя варваров в их ледяную Сибирь? Что ж, это еще лучше для нас, ведь управлять землями легче будучи рядом. Речь Посполитая до Урала, имения с русскими рабами — все, чего не добился бесноватый немецкий неудачник, будет нашим, причем завоевывать все это для нас будут британцы. Полякам достаточно лишь стоять на страже, а не проливать свою кровь. И кто будет вождем этой могучей державы — панове, вспомните, как начинал великий Юзеф Пилсудский! Когда я спрошу у штафирок, отсиживающихся в Лондоне: «Где вы были, когда решалась судьба Отечества?!»… А после, укрепившись и переварив присоединенное, можно уже будет думать о господстве во всей Европе, а не только в ее нищей восточной половине! А еще позже — как знать! — может быть, и весь мир будет наш! Господство одной высшей расы над прочими — в этой идее что-то есть, так отчего бы этой расе не быть польской? Но будем скромны пока, оставим этот вопрос моим детям и внукам.
А Варшава — что Варшава? Комедию надо доиграть, пока играется. Чем больше будет шума, крови и трупов тем меньше сомнений в серьезности наших намерений и слов. За Жеч Посполиту, от можа до можа, ура! В конце концов, лишь мы, шляхта, цвет нации, можем видеть блеск великой Идеи. А холопам, быдлу довольно умирать там и тогда, как укажем мы.
Может быть, я буду гореть в аду. Но я буду гореть ради Великой Речи Посполитой!
Да, и надо не забыть приказать нашим отойти от мостов. Чем с большей кровью русские будут их штурмовать, тем лучше для нас.
Белый Орел взлетает, панове! За Польшу, за веру, за новое «чудо на Висле»!
Москва
Кремль
— Значит, суд надо мной, границу на сентябрь тридцать девятого и еще территорию на востоке? Коморовский был в здравом уме, оглашая это? И кто же будет выполнять его требования?
— Товарищ Сталин, у поляков, вернее у шляхты, краеугольным камнем мышления является, что Польша — это если не центр мира, то нечто, обязательно учитываемое в мировой политике даже великих держав. Это идет у них еще со времен «либерум вето», и настолько въелось, что сами они даже не замечают. Потому, например, Сикорский мог требовать от Черчилля год назад, чтобы тот прервал с нами отношения и объявил войну; ну, а «Бур» Коморовский искренне убежден, что его мнение благородного шляхтича более чем весомо.