Морской волк. 2-я Трилогия
Шрифт:
— Это-то ясно — вставил «ковбой» — и что же он потребовал, за то, чтобы это так и осталось теоретическим сценарием?
— Базирование нашей авиации на своей территории, с целью поддержки своих войск. Увеличение помощи. Пересмотр условий возвращения поставок по ленд-лизу. Строительство нескольких заводов. Список длинный.
— А не лопнет?
— Он понимает, что всё, что просит, не получит, но, что-то дать ему нужно. Это вопрос ребром. Нам нужно решить что именно и сколько. Или мы рискуем, как минимум остаться с Еврорейхом один на один, уже без «русского парового катка»!
— Понимаю, к чему вы клоните, — усмехнулся «ковбой». — Хотите
— Необходимо поддерживать в них уверенность в нашем союзе. Несколько тысяч станков ничего не решат — отмахнулся толстяк — тем более, что больше мы никак не можем эту уверенность поддержать. Наступление в Африке захлебнулось и решающих побед в ближайшее время не предвидится.
— Пока что усиление русских нам выгодно, но, смотрите, не перестарайтесь.
— Я тоже думаю, что поставки русским нужно увеличить, пусть и за счет англичан. Принято? — задал вопрос «аристократ», и, дождавшись неуверенного кивка военного, повторил уже утвердительно:
— Принято. И наконец, что делать с этим проклятым каудильо?! Он открыто грозит пропустить немцев, теперь уже вместе с французами, к Гибралтару!
— Надеюсь, вы не хотите бомбить и Испанию? — ехидно поинтересовался толстяк — такими методами мы будем создавать себе врагов быстрее, чем уничтожать. Что тогда помешает каудильо сделать то же что и Петен — Германия выдвинула ультиматум, и он, не желая подвергать свой народ «ужасам войны», принял немецкие условия?
— Если каудильо вздумает прятаться за формальностями, мы можем поступить так же — хмыкнул «ковбой» — войдем в Испанию и «спасем» ее от войск Еврорейха. И кстати, что мешает нам прямо сейчас, в случае непредвиденных осложнений, оккупировать Канарские острова, чем они хуже какой-то Гренландии или Исландии? А если каудильо продолжит свои фокусы, его вообще никто и ни о чем спрашивать не будет. И кем он будет убит, это лишь технические детали.
— Ну а пока у нас нет лишних войск, оставим его выходки без внимания — поддержал толстяк — тем более, каудильо и сейчас еще может чем-то быть полезен.
— Принято, — подвел итог «аристократ».
Контр-адмирал
Лазарев Михаил Петрович
Ну и где эти фрицы? Где «море, кишащее смертоносными немецкими субмаринами»? Не встретили ни одной! А это было необходимой частью нашего плана. Должен же кто-то быть в ответе за наши будущие дела?
Ходим зигзагами, юго-западнее Фритауна. Акустики уже уши протерли, наверное. Только шумы моря (вернее, морской живности). Это лишь у Жюль Верна под водой безмолвие. А рыбы, чтоб вы знали, петь могут, как птицы в лесу.
Утром устроили праздник пересечения экватора. По причине военного времени и подводного положения, ритуал был сильно сокращен и упрощен, но, тем не менее, впечатлил. Наш замполит, играя роль Нептуна, в сопровождении трех «водяных» (ТриЭс, и двое «большаковцев») совершил «крестный ход» по отсекам, строго вопрошая и в конце благословляя личный состав. И еще обед был чуть более роскошный, чем обычно — кок расстарался, и испек торты, по маленькому кусочку досталось всем.
— Ну, за Победу. За жизнь после. За тех, кто в море. За тех, кого нет с нам. За тех, кто нас дома ждет.
Красное грузинское вино, в плетеных бутылях. Приехало с Кавказа с письмом
— И за Родину, за Сталина. До дна!
Говорю совершенно искренне. Хотя сказал бы кто еще год назад (или шестьдесят девять, тому вперед), что буду «за Сталина» пить, не поверил бы. В это времени вера в Вождя есть — а это дорого стоит. Ну нельзя на войне без веры в командира, когда крикнет кто-то «нас предали», то считай, все, привет девяносто первый. Если только не подавить сразу, железной рукой, не считаясь ни с чем. Тогда можно еще выправиться — китайский Тяньцзамынь напомнить?
Идем, меняя вахты, нарезаем круги на трехсотметровой глубине. На шикарный круиз, не поход боевой, как у Розенбаума, не тянет (солнца все же нет) — но, войны не заметно совсем. С тех пор как вышли из Полярного, никого не утопили, будто нет нас. Благодать, а не война. Вот только что делать, если так никого и не встретим? Придется тогда работать сокращенный вариант. Транспорт утопим — и пусть после войны разбираются, кто из фрицевских подводников теоретически мог быть в этом районе, и отчего не доложил!
А ведь были фрицы в этом районе. Что там написано, в широко разрекламированной биографии германского подводного мега-аса Вольфганга Люта (которую многие ошибочно считают мемуарами, но, написал ее американец, уже после войны).
«Сегодня наша U-181 пересекла тропик Рака.
Некоторые из наших товарищей уже начали снимать всю одежду и ходят полуголыми. Но, ведь тепло по-настоящему ещё не стало. Наш капитан, например, всё ещё ходит в кальсонах! После тяжёлой работы удалось отчистить всю грязь в кубриках, которую нам оставила верфь, и понемногу они принимают уютный вид. Настилаются покрытия в офицерском и унтер-офицерском отсеках. Все личные вещи засунуты за трубопроводы, кожаные куртки — под матрасы, книги — под подушки, и лодка приятно пахнет дешёвым бриолином и прочей французской парфюмерией. Старший рулевой снова вытащил свой карточный стол.
Угрожала скука, и наш капитан приступил к поискам лекарства от этой болезни. Возобновились шахматные и карточные турниры. Стенгазета сообщала: «Сегодня в 16.30 начнётся блицтурнир во всех отсеках. Заявки принимаются боцманом Хавраном до 16.00. Каждый найдёт себе партнёра. Десять секунд на ход! Возле каждой доски будет сидеть судья с секундомером. Тронуто — схожено! Ходы назад не берутся. Если кто-то трижды просрочит время, он считается проигравшим. Это прекрасный шанс для слабых игроков, которые очень любят шахматы!
Люди строили планы праздника во время пересечения экватора и придумывали разнообразные способы убивать время. В кормовом отсеке образовался тайный клуб, но, Лют быстро разогнал его, сравнив не то с Ку-клукс-кланом, не то с масонами. В носовом торпедном отсеке начались тайные джазовые концерты. Лотар Энгель утверждал, что это дело рук Кручковски. Как только Лют выходил за пределы зоны слышимости, например, поднимался на мостик, радист доставал свои любимые пластинки: «Тайгер Рэг», «Оркестр рэгтайма», «Мы развесим выстиранное бельё на линии Зигфрида». Все они были куплены во Франции и Бельгии. Матросы полагали, что, поступая так, они ведут себя очень умно.