Морской волк. 3-я Трилогия
Шрифт:
Мы вернулись в Полярный пятого февраля. Когда наши форсировали Одер, у Зееловских высот, там же, где в нашей истории. А союзники высадились в Гавре, там идут упорные бои — вместо Нормандии и июня. Боятся, что если промедлят, то русских увидят на том берегу Ла-Манша?
Ждали, что пойдем в Северодвинск. Вместо этого приказ — меня вызывают в Москву, в Главный Штаб ВМФ.
Контр-адмирал
Большаков Андрей Витальевич
Командир группы подводного спецназа
Вспоминаю с ностальгией те времена, когда я самолично ходил в немецкий тыл — в последний раз всего год назад. Или еще
Сейчас впервые пойдет в бой советская морская пехота нового типа. Не путать с морскими стрелковыми частями, которые, по сути, всего лишь спешенные матросы, импровизация сорок первого — когда исход войны решается на суше, а морячки народ более толковый и упорный, но все равно грех страшный — квалифицированных корабельных спецов в распыл пускать! В этой истории, не без нашего участия, пошла специализация: морская пехота — это прежде всего части первого броска на вражеский берег, без особой разницы моря или большой реки — Днепр, Висла. Но тогда мы работали «на коротком плече», стартуя уже с противоположного берега. Теперь же нам предстоит выйти на Одер после ста километров по немецкой территории, пройденных с боями!
Три бригады морской пехоты на собственной плавающей броне — сумели же предки сделать подобие «лягушки», плавающего транспортера МТ-ЛБ из более поздних времен! Еще есть плавающие «барбосы», легкие самоходки (представьте себе АСУ-57, только чуть крупнее и с прицепными понтонами по японскому типу) и «даки», американские плавающие автомобили (может нести на себе взвод в полном снаряжении или вездеход «козлик», или противотанковую пушку с расчетом и боекомплектом, или малокалиберную зенитку-автомат). И бойцы все как на подбор — обученные как штурмовые части, поголовно вооружены «калашами». Какой соблазн у всех командующих армиями и корпусами втянуть эту силу в бой для отражения какого-нибудь немецкого контрудара! Слишком часто на войне возникает искушение разменять далекую перспективу на «здесь и сейчас». А мы до времени укрывались за танками Катукова, почти не ввязываясь в бой.
Но сказал Сталин: если мы просто выйдем на Одер, это будет лишь четверть победы. Если мы сумеем захватить плацдарм на том берегу, это будет пол-победы. Если мы возьмем Зееловские высоты, ключ к Берлину — это будет победа. Так что даже сам грозный Жуков помнил о словах Вождя и понимал, с кого будет спрос. И Катуков тоже старался не сильно нас напрягать, тащил до Одера всеми силами. А прочих чинов я откровенно посылал подальше, ссылаясь на приказ Ставки.
Что такое Зееловские высоты? Если смотреть от города Кюстрин (стоящего на правом, восточном берегу) с востока на запад, там Одер делает поворот на девяносто градусов, с юго-запада на северо-запад, то справа (севернее) по этому берегу лес, слева торфяные болота. А на том берегу, левее, поднимается гряда холмов, формой похожая на бумеранг или латинскую букву «L», короткая сторона примыкает к Одеру, завершаясь высокой, заросшей лесом горой Ратвайн, напротив деревни Геритц (у горы) и Лебус (у излома «бумеранга»), от горы до Кюстрина километров десять. В конце же длинной стороны, отходящей от берега перпендикулярно, город Зеелов. Выходит ромб, ограниченный с двух сторон Одером, с третьей — грядой холмов, по диагонали его проходит шоссе на Берлин, семнадцать километров от Кюстрина до Зеелова. В том же направлении, но правее лежит железная дорога. Самый короткий путь на Берлин — но пройти по нему, пока высоты у немцев, нельзя, будет коридор смерти, насквозь просматриваемый и простреливаемый.
В той, иной истории мы вышли на Одер и 31 января 1945-го, перейдя реку по льду, захватили плацдармы севернее Кюстрина, в чистом поле, и южнее, отбив прибрежные высоты с горой Ратвайн. А в Кюстрине тогда вышел облом, всего один наш полк с десятком танков попытался взять город и был отброшен, старая крепость держалась до конца марта, а дальнюю гряду брали уже в апреле, той самой ночной атакой с прожекторами. И весь февраль и март там шли жесточайшие бои, где легло много тысяч наших. В этой же истории, на год раньше, укрепления на высотах еще не были закончены и не были заняты войсками. Это был наш шанс.
Зима в сорок четвертом году была теплая — все наши мемуаристы отмечают необычно раннюю распутицу и вскрытие
И этот удар наших морпехов был резервным! Но он был готов стать основным в случае, если спецназ (тоже наши, из двадцать первого века) не сумеет открыть парадную дверь на тот берег, взять город и мосты, перед авангардом Первой Гвардейской танковой.
Не одним же вам, фрицы, в «Бранденбург» играть?
Кюстрин
Под вечер, когда уже готовы были спуститься сумерки, в город вошла колонна.
Впереди ехала пара «цундапов» с пулеметами в колясках. За ними — роскошный черный «оппель-адмирал», в котором восседал штурмбанфюрер СС, еще один офицер-эсэсовец рангом ниже был рядом с шофером. Дальше следовали два полугусеничных бронетранспортера, набитых солдатами в ваффен-эсэсовском камуфляже, четыре тентованных «оппеля», тоже с солдатами, замыкал колонну еще один бронетранспортер с 20-миллиметровой зениткой.
На посту при въезде штурмбанфюрер показал вахмистру фельджандармерии грозный документ, свидетельствующий, что податель сего выполняет особо важное и секретное поручение, в связи с чем всем чинам вермахта и СС, а также представителям гражданских властей предписывается оказывать всю возможную помощь. И спросил, где находится комендатура — а лучше выделить провожатого. Старший поста подчинился, и один из жандармов, оседлав мотоцикл, поспешил занять место перед колонной. Когда мимо проезжал последней грузовик, с него спрыгнули четверо солдат с автоматами, один встал у караульной будки, где был телефон. Это не понравилось вахмистру.
— В чем дело, камрады?
— Вас сменить, если приказ будет, — ответил старший, со знаками различия шарфюрера. — Дело у нас в этом городишке.
— Я доложу о том герр коменданту!
— Наши к нему и поехали. Но я бы советовал вам никуда не звонить, пока не позвонят сюда.
В виде приехавших что-то показалось вахмистру подозрительным. У старшего и еще одного были «штурмгеверы», но у остальных двух, как разглядел жандарм лишь сейчас, русские АК! Вообще-то ваффен СС гораздо чаще, чем вермахт, использовали трофеи и неуставное оружие и технику самых редких образцов. Смеркалось, самое время разбойников и воров, ни одна машина больше не проходила через перекресток, рядом вставала насыпь железной дороги, как могильный холм, и показалось, с востока донесся орудийный гром — русские наступали.
— Покиньте территорию поста! — сказал вахмистр. — По уставу караульной службы… Или я применю оружие. Рашке, доложи в комендатуру!
Шарфюрер пожал плечами. В следующую секунду перед глазами вахмистра мелькнул приклад, и все померкло. Рослый эсэсовец сбил наземь второго жандарма, ударил ножом. Та же участь постигла и Рашке, дергающего замерзшими пальцами ремень винтовки.
— Жмуров в канаву! — бросил «шарфюрер» по-русски. — А этого в будку. Живой?
— Да что ему сделается, тащ старшина! — ответил еще один «эсэсовец». — Я ж с пониманием бил. А что приклад шатается — так это крепление у фрицевской машинки поганое, нашему АК хоть бы что.