Морской волк. 3-я Трилогия
Шрифт:
Демократы взвоют лет через пятьдесят? Так, надеюсь, не будет тут никакой перестройки. А я не Сахаров, чтобы рефлексировать: «Ах, как плохо!» Что делает СССР сильнее, то хорошо — и точка! Вот кем бы я был там, в 2012-м? Еще отслужил бы лет десять, ну пятнадцать по максимуму — и дальше кто? Кап-два на пенсии, отставной козы барабанщик, кому на гражданке моя специальность нужна — сторожем на автостоянке работать или вахтером в режимной учреждении сидеть? Реально знаю такие случаи. Здесь же Лаврентий Палыч, услышав от меня такое, похоже, едва сдержался, чтобы пальцем у виска не покрутить — вы там, потомки, совсем одурели? Получил бы я там погоны кап-один, может быть, лет через пять (а может, и нет) — тут же реально адмиральство светит, когда атомный флот по-настоящему развернется. Кто сам не служил, тот не поймет: контр-адмирал в сравнении с кап-раз — это не просто следующее звание, это уже уровень новый! А там, чем судьба не шутит,
Чем конкретно я тут занят, пока на Севмаше стоим — этого я вам не скажу, поскольку подписку давал. Намекну лишь, что книжка по проектированию реакторов, которую мы местным товарищам передали (случайно ведь у меня оказалась!) и мой специфический опыт (всё ж на атомаринах пятнадцать лет, как Дзержинку в Питере окончил, так и тянул, ну не хотелось совсем на гражданку: бизнес — это точно не мое) оказались очень даже востребованы. Позволяет иные подводные камни обойти, и тупиков избежать, и указать, где и что искать — что очень ускоряет процесс. Даже пару раз лекции читал по спецпредмету — тут филиал ленинградской Корабелки открылся, причем на машфаке есть особая группа по атомной специальности — атомного флота, кроме нас, нет еще, а кадры уже готовят! И представляю, какая головная боль у НКВД, чтобы сам факт нашей атомной программы скрыть не только от немцев, но и от союзников, ведь столько уже посвященных! Правда, студенты здесь тоже особые — не гражданские ребята восемнадцати лет, а сплошь с боевыми медалями — слышал, что с Ленфронта отзывали, кто из той же Корабелки и с судостроительных заводов воевать ушел. Так что — сознательные и болтать не будут.
Ну, а прочее особого упоминания не заслуживает. Провалились бы мы в век девятнадцатый (тьфу-тьфу!), была бы местная экзотика. А так бытовые условия — вы что, питерских коммуналок не видели? Хотя у нас квартиры отдельные — жилье нам дали в трехэтажном доме, фактически на территории завода, вернее особой его части, что именуется бригадой строящихся кораблей. Дом, какие я в Питере в двухтысячные видел, в Волковой деревне между улицами Салова и Мгинской (друг у меня там жил, на дембеле) — только печное отопление и плита первоначально напрягали, этого я уже не застал. Вот юмор, атомным «котлом» командую, а как обычную плиту разжечь, не умею, тут тоже, оказывается, тонкости нужны: сначала растопка (газеты или береста), затем тонкие щепочки, и уже после поленья — вот ей-богу, чем обед разогреть, проще пробежаться до столовой или до «Белых ночей»! А снабжают нас очень даже неплохо, правда, американская тушенка в пайке надоела уже вконец! И еще рыбы много, причем не какой-то там, сегодня палтус был — слышал, что наши рыбаки вконец уже осмелели, ловят и в Баренцевом, и в Норвежском море, будто войны и нет совсем: «…поскольку снабжение воюющего СССР провизией есть важнейшая государственная задача», — как в «Правде Севера» прочел. Приятно сознавать, что в этом и нашего труда доля есть — берег до Нарвика наш, немцы на север не суются, и выходит, что весь наш СФ занят сейчас тем, что охраняет идущие к нам конвои и тех же рыбаков. До того дошло, что флот возвращает в Рыбтрест мобилизованные траулеры — но пушки и военные команды с них не снимает, мало ли что.
Так и живем, служим. Что еще делать? По мне, так самое приятное — это вечернее чаепитие между своими и философские беседы. Ну, еще научные, с Курчатовым или кем-то из академиков — но это специфика, интересна лишь для владеющих предметом. Жалко, что библиотеку Сан Саныча увезли в Москву (наверное, сам Сталин ее сейчас читает), компы под замком, в кабинетах с охраной, а Интернет появится лет через пятьдесят — уж точно не доживу!
— Петен, наверное, сейчас Адольфов порог обивает, просит дозволения восстановить линию Мажино. Гитлер вопит: «Против кого?» — а Петен, вот юмор, и сам не знает, то ли против нас, то ли вовремя соскочить хочет.
— А ведь когда мы к Берлину подойдем, на западе фронта не будет. Вот интересно, бесноватый также предпочтет в бункере самоубиться? Или рванет в бега, к «другу Петену», «другу дуче», «другу Франко»? Или сразу к «другу микадо», чтобы не достали?
— Нужен он им, как же! Сами повяжут и выдадут нам — в обмен на прощение. Или чтобы хоть не сильно били за весь их Еврорейх.
— Так он же не один прибежит, а со своими эсэс! Те, кто Варшаву разрушал — им точно в плену не светит.
— А сколько их там — пара дивизий, ну корпус. И не средневековье: чтобы армию содержать, промышленность нужна. Когда мы до Рейна дойдем, думаете, французы будут гореть желанием помирать за рейх? Тут дело не только, что на рабстве далеко не уедешь — как они на французских заводах будут «тигры» и «фокке-вульфы» выпускать?
— Лицензию бесплатно, какие проблемы?
— В нашей истории
— Наши же в сорок первом могли заводы тысячами вывозить?
— Ну, чисто теоретически… Хотя всё равно сюр — это ж всю Германию надо с места снять и во Францию вывезти. Где-то разместить несколько десятков миллионов эвакуируемых и заводы, наладить для них снабжение. И при этом еще воевать — причем союзники, думаю, тоже будут не в восторге, а значит, бомбить начнут, куда там Дрездену! Так что Адольфу проще уже сейчас веревку мылить.
— Нет, мужики, думаю, что Сталин уже распорядился этого гада брать непременно живым, чтобы после показательно повесить. А рядом будут болтаться все его прочие «г», и еще дуче с Петеном. В назидание тем, кто впредь подумает на СССР напасть.
— Так их генерал Паттон уже в сорок пятом брался за полгода до Сталинграда дойти.
— Паттон? Что-то не помню в истории такого полководца.
— Ну как же, Сан Саныч? Лучший их танковый генерал, которого будто бы немцы больше всех прочих боялись. В его честь у них даже танки были названы, от М46 до М48: Паттон один, два, три.
— Генерала Паттона знаю, полководца такого не помню. Это кого и когда он разбил, какие победы одержал? Единственное серьезное дело было, в котором он участвовал, это под Фалезом — так и там он не сам командовал, а передаточным звеном работал. И мудрено там было амерам не выиграть, имея превосходство в силах в разы!
— Ну так называют же его…
— Так они в девяностые и Шварцкопфа своего, который в Ираке «Буря в пустыне», называли лучшим полководцем всех времен и народов! Вот ей-богу, сам по телеящику слышал.
— Ну, так это реклама, как у них везде. Не раскрутишь — не продашь.
Сидим, чаи гоняем. Все здесь, кроме командира. Обычно он тоже присутствует, но сейчас у него с Анечкой личные дела, совет им да любовь — ну и правильно, уйдем завтра в море, когда еще свидимся, а то и вовсе нет, тьфу-тьфу! А командир наш в той, прежней, жизни в веке двадцать первом так и не женился — и вот, здесь свою Единственную нашел, Аню-партизаночку, а по службе — лейтенанта ГБ и охранительницу нашей Тайны. Дел производственных обсуждать совершенно не хочется, на то казенное время предусмотрено — ну, а личных пока ни у кого нет, чтобы настолько серьезно. Хотя у старпома, Петровича, что-то намечается с одной из Аниных помощниц — но о том пока молчу. У других тоже на берегу женщины знакомые есть, но пока… А у меня — вот даже не знаю! Есть тут у Курчатова студенточка одна, тоже из ленинградских — как-то незаметно мы с ней разговорились, оказывается, буквально по одним улицам ходили, у меня сестра в Питере на улице Декабристов живет… жила — там, в 2012 году. А эта на Маклина, рядом. После на другие темы разговор перетек, умная оказалась. Чтобы женщина, и в это время — про формулу Эйнштейна знала? «Так у Перельмана было о том написано, в «Занимательной физике», разве вы не читали, Сергей Николаевич?» И внешность — как раз тот типаж, который мне нравится, ну как подбирали специально! Так что стали мы встречаться в нерабочее время, провожал я ее, и в «Белых ночах» поужинать, ну а танцы в ДК по воскресеньям — это само собой!
И вот вчера идем, снежок уже под ногами хрустит — выпал наконец, а то сплошная мокрая гадость с неба сыпалась. Настенька такая веселая, раскрасневшаяся… И элегантная вся. Тут женщины даже молодые нередко как старухи ходят, в ватниках и платках, а она, как барышня старорежимная, в шубке, шапочке и с муфтой — я подумал, вот вкусы и мода распространяются! Как сказал наш Петрович: «Товарищи женщины, будьте нарядными и красивыми, это наш боевой дух повышает, больше фрицев потопим», — так сначала Аня и ее стервочки наряжаться стали, затем и заводские. Настя же вроде как студентка, из ленинградских эвакуированных, а не из «сержантш-секретарш» флота. Улица Ломоносова, по нынешним меркам окраина, темно уже, фонари редко-редко, и никого вокруг — смена на Севмаше еще не наступила. И вдруг навстречу вываливаются трое, перегораживают улицу с явно недобрыми намерениями. Ну что делать, разного народа сюда нагнали, не одни комсомольцы-добровольцы и «враги народа», но и самые обычные уголовники в большом количестве. Мне быть ограбленным и избитым совершенно не хочется, тем более в присутствии Насти — я хватаюсь за кобуру «стечкина», который мне особым приказом предписывается всегда носить за пределами базы, «во избежание вашего убийства или похищения агентами абвера или союзников». И у тех в руках что-то блеснуло — тоже оружие достали.